анализ стихотворения блока русь

Ответ от Leyla[гуру]
Русь... Непознанная, полудикая, первобытная вселенная, обретшая видимые очертания и границы.
Русь... Стихия, вобравшая в себя таинственные грёзы и ворожбу, сказочно-сонные раздумья и пленительную сладость пьяняще красивой абсурдности бытия.
“Умом Россию не понять... ” Единственный способ познать её эфемерную, эмпирическую сущность — облачиться в одеяния мифического Морфея и окунуться в бездонные, безвременные пространства сна.
Лирический герой стихотворения Блока «Русь» предан дремотной неге, приобщён к тайне, во внутренних сферах которой, словно божественно-прекрасная, но жестокая и холодная царица, завладевшая сердцем простого странника, “почивает” Русь.
Дремлю — и за дремотой тайна,
И в тайне — ты почиешь, Русь.
Образно-логическая цепочка, звенья которой связываются при помощи эллипса дремота — тайна — Русь, ассоциирует образ Руси с незримым переплетением дремоты и тайны, духовная диффузия которых объясняет образно-символическое “наполнение” стихотворения.
Русь, загадочная, разноликая, колдовская, овеянная ворожбой и исхлёстанная голыми прутьями старины, — лишь сон лирического героя, она порождение его разума, желающего пребывать в состоянии трагически-дремотном вечно (“Ты и во сне необычайна” — строфа первого катрена, “Она и в снах необычайна” — последнее четверостишие, в котором желание героя продлить или повторить сонный вымысел подтверждается употреблением слова “сон” во множественном числе, и в целом использованием кольцевого обрамления стихотворения). Русь в представлении лирического героя не идеальная, напротив, при видимой “насыщенной” первобытности, загадочности, истинной сказочности она колючая, снежная, “голая”, облачённая в лохмотья, не нашедшая правильного пути и заблудившаяся в мире распутий.
Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены.. .
Она нашла зримое воплощение и сфокусировала свои чарующие особенности в “мутном взоре колдуна” (необычный эпитет, использованный поэтом, определяет глубинную сущность Руси — мутная колдовская стихия). Она завораживающе таинственна и непонятна, но её видимая загадочность приобретает апокалипсическое звучание. Образ разноликих народов, водящих “ночные хороводы // Под заревом горящих сёл” родствен библейским образам жителей Вавилона, города — обители порока, которые претворили рушащуюся, гибельно обречённую действительность в Валтасаров пир.
Русь для лирического героя — языческий остров, опоясанный реками и окружённый дебрями, впитавший в себя колдовскую устроенность мироздания. Население его составляют колдуны, ведуны, ведьмы, черти, племена язычников. Элементы бытия: люди, дьявольская сила и природа, воплощённая в образах вьюги, вихря и голых прутьев и олицетворяющая прошлое Руси, — раздроблены, разобщены, подчинены хаотическому делению: каждый ведёт свою, иную, отличную от других существ жизнь.
Ритмическое чередование звуков [а] и [о] , сопровождающее музыкальный контекст стихотворения, в сочетании с географическими указаниями (“опоясана реками и дебрями окружена”), вводит в идейную ткань произведения мотив замкнутости и обречённости.
Крики болотных журавлей, чарующий шёпот заклинаний ведунов, игривые взвизгивания ведьм и чертей, пронзительный звук железного скрежета, дикий свист и завывания “вихря снежного” — вот музыкальный фон сонной ирреальности, завладевшей лирическим героем.
Идейное содержание стихотворения раскрывает два образа Руси: трагически-колдовской, изображённый в первой композиционной части (“Русь, опоясана реками... ” — “Поёт преданья старины... ”), и реальный, не показанный явно, но ощущаемый читателем через настроение лирического героя, созданный во второй композиционной части (“Так — я узнал в моей дремоте... ” — “Первоначальной чистоты”). Калькирование, наложение одной стихии на другую отражает “подводную” необыкновенность стихотворения. В реальности Русь “преломляется”, перевоплощается в мертвенно-прекрасное создание, изуродованное горьким, разбойным жизненным бытием. Такой мы видим Россию в цикле «Родина». В «Разны
Источник: сидишь в инете по любому. сам нарыл бы...