аннушка паустовский

Ответ от Stanislawa[гуру]
В рассказах Паустовского простые люди из народа - мальчик Ленька с
Малого озера, деревенская девочка Аннушка, впоследствии ставшая
известной артисткой, застенчивый стекольный мастер - мечтательны,
талантливы, чутки ко всему прекрасному.
Аннушка уехала. «Проводил он ее, Семен, е одной котомкой.
Увезла она в Москву только голос. Голос был звонкий, чистый, – откуда
только берутся на свете такие голоса. А вернулась она – не узнать.
Красавица. Повезло Семену на дочь. Ждал ее, ждал, не чаял дождаться:
болезнь у него открылась трудная, безвыходная болезнь. А ее все нет. Не
едет. Ну, конечно, бабы начали шуршать: вот, мол, она – дочерняя
благодарность. Вот, мол. занесся старик, а его» а гордость и стукнуло.
Выходит, что он вроде как пустобрех. «Ей теперь, говорят, не до него. Ей
теперь подавай крепдешин и какао». Ну сами маете, бабы, они бывают
острые на язык. Пристыдишь их – смолкнут, а не пристыдишь – такой разгон
возьмут, что пушкой не остановишь. Да-а, а она-то приехала. И привезла
Семену полную избу гостинцев. И хоть недолго ему оставалось жить, а
прибрала она его, выбелила избу, как игрушку. Бабы, конечно, притихли и
ударились в другой край – не наглядятся, не нахвалятся Аннушкой. Как она
выйдет на улицу, так по всем избам только и слышно что бабье пение да
умиление. Непоследовательный народ! Завидовать начали Семену. А чему
завидовать? Человек вот-вот погаснет, как свеча. Ветер дунет – его и
нет. Но правда, умер в счастии. И вот подумайте, как это радость крепко
действует, – Семен-то даже начал помалу ходить. Хоть и трудно, а
нет-нет, да и выползет из избы, на Аннушку опирается. Отдыхающие,
значит, дознались про все и стали просить Аннушку, чтобы она сделала им
уважение и спела бы у них в доме. Аннушка была обходительная – она,
конечно, согласие дала. И вот был концерт. Мы на нем все были.
Посетителями. Все село явилось. Ведь Аннушка не только Семенова – она
наша, деревенская. За Семеном директор прислал лошадей. То, бывало, у
него лошадей не допросишься, очень уж экономный мужик, а тут –
пожалуйста! Сам за Семеном приехал. Пришли мы, а весь дом пылает –
столько ламп, свету, а кругом одни букеты из листьев осенних. И все
отдыхающие, как в праздник: женщины в тонких платьях, все шуршат, у всех
блеск, духами удивительно пахнет. «Ваша Аннушка, говорят, наша
гордость». Вот она какая нынче, жизнь! Живем во всю силу возможностей.
Ежели талант, го ему дорога не к князю Орлову, а на весь белый свет.
Да-а! Вошла Аннушка в зал с Семеном, и встретили ее! Уж неведомо, кого
так встречают. Затруднительно даже сказать. Как принцессу. Конечно,
принцесс теперь нету, но для нас она как своя принцесса. Пела она так,
что слушаешь – весь дрожишь. А Семен, чудак, сидит, слез не вытирает.
«Мне, говорит, за труд моей жизни теперь облегчение». Жалко, не удалось
ему даже малость пожить: умер он через неделю. Уснул – не проснулся.
Легкая смерть. Хоронили его, день был ясный, тихий и до того теплый,
бабочки над пажитями так и вились, играли. А взглянешь на небо –
паутина, как пряжа. Бабье лето! Реки, пруды стоят синие, и воздух над
землей такой чистый, будто его и нет совершенно. И весь парк в сухости
листа, в солнце. Легкая смерть! Да-а… Уехала Аннушка. И посулили мы ей
светлой жизни, – иначе оно и быть не может» .