бол кунац

Ответ от Ququ[гуру]
от страха перед смертью

Ответ от Максим Иващенко[гуру]
а зачем об этом думать?

Ответ от *[активный]
потому что деградируют

Ответ от Всеслав Московский[гуру]
Да я давно о смерти думаю... но она обходит, сволочь, меня стороной!))
Золот... яхонтовая молодежь 48 лет!

Ответ от Asha_Belenar[гуру]
Я думаю об этом каждый вечер перед тем как заснуть.

Ответ от Зиннур Ибрагимов[гуру]
есть же бодрые старички ...

Ответ от Вега[гуру]
Им не до этого.... понимание старости приходит при первых признаках ее появления.... даже еще не при первых, а третьих и более....

Ответ от Касманавд[гуру]
и правильно! Надо жить сегодня.
Привет, Змейка!))

Ответ от Александр Рыбкин[гуру]
пока еще не понимает. да и зачем думать. все состаримся

Ответ от K12m[гуру]
тот, кто способен думать, тот думает.
только выводы разные. для одних вывод - бери все от жизни пока молодой, а для других - надо ценить каждую минуту этой жизни, развиваться, ставить цели и добиваться их. и много других вариантов.

Ответ от Y.oU[гуру]
молодцы
я тоже никогда не умру

Ответ от Вера рачук[гуру]
а она не состарится.... в процессе эволюции люди становятся всё моложе

Ответ от Master of the Universe[гуру]
Мы тоже думали, что не старимся, пока своё отражение не увидели))

Ответ от Лимар Тарумов[гуру]
Потому что они максималисты, потому что стареть и не собираются, потому что смерть так далека от них, что они её и не думают вспоминать. О ней ещё будет время подумать, торопиться не стОит.

Ответ от Ёергей Красиков[гуру]
мало кто об этом вообще думает. А надо. Вообще то это старость не радость. Не кто не хочет этого

Ответ от Conrad Hord[гуру]
Предлагаете всю жизнь дрожать от неминуемого старения и гибели?

Ответ от Veter Peremen[гуру]
потому что.. счастливые

Ответ от Навигатор[гуру]
Счастливые часов не наблюдают
Возможный первоисточник этого выражения — драма «Пикколомини» (1800) немецкого поэта Иоганна Фридриха Шиллера (1759—1805): «Die Uhr schlagt keinem Gliicklichen» — «Счастливому часы не бьют».
ссылка
Мальчик, прямой, строгий и мокрый шагал рядом. Преодолев некоторую нерешительность, Виктор положил руку ему на плечо. Ничего особенного не произошло – мальчик стерпел. Впрочем, он, вероятно, решил, что его плечо понадобилось в утилитарных целях, как подпорка для травмированного.
– Должен тебе сказать, – самым доверительным тоном сообщил Виктор, – что у вас с Ирмой очень странная манера разговаривать. Мы в детстве говорили не так.
– Правда? – вежливо сказал Бол-Кунац. – И как же вы говорили?
– Ну, например, этот твой вопрос у нас бы звучал так: Чиво?
Бол-Кунац пожал плечами.
– Вы хотите сказать, что это было лучше?
– Упаси бог. Я хочу только сказать, что это было бы естественнее.
– Именно то, что наиболее естественно, – заметил Бол-Кунац, – менее всего подобает человеку.
Виктор ощутил какой-то холод внутри. Какое-то беспокойство. Или даже страх. Словно в лицо ему расхохоталась кошка.
– Естественное всегда примитивно, – продолжал между прочим Бол-Кунац.
– А человек – существо сложное, естественность ему не идет. Вы понимаете меня, господин Банев?
– Да, – сказал Виктор, – конечно…
Было нечто удивительно фальшивое в том, что он отечески держал руку на плече этого мальчишки, который не мальчишка. У него даже заныло в локте. Он осторожно убрал руку и сунул ее в карман.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Четырнадцать, – рассеяно ответил Бол-Кунац.
– А-а…
Любой другой мальчик на месте Бол-Кунаца непременно заинтересовался бы этим раздражающе – неопределенным «а-а», но Бол-Кунац был не из любых мальчиков. Он ничего не сказал. Его не занимали интригующие междометия. Он размышлял над соотношением естественного и примитивного. Он сожалел, что ему попался такой неинтеллигентный собеседник, да еще ударенный по голове…
Они вышли на проспект Президента. Здесь было много фонарей, и попадались прохожие, торопливые, согнутые многодневным дождем мужчины и женщины. Здесь были освещенные витрины, и озаренный неоновым светом вход в кинотеатр, где под навесом толпились очень одинаковые молодые люди неопределенного пола, в блестящих плащах до пяток. И над всем этим сквозь дождь сияли золотые и синие заклинания: «Президент – отец народа», «Легионер Свободы – верный сын Президента», «Армия – наша грозная сила»…
Они по инерции шли по мостовой, и проехавший автомобиль, рявкнув сигналом, загнал их на тротуар и окатил грязной водой…
– А я думал, тебе лет восемьдесят, – сказал Виктор.
– Чиво-чиво? – противным голосом спросил Бол-Кунац, и Виктор с облегчением засмеялся. Все-таки это был мальчик, обыкновенный нормальный вундеркинд, начитавшийся Гейбора, Зурзмансора, Фромма и, может быть, даже осиливший Шпенглера.
Публикация данной ссылки запрещена антиспам-системой

Ответ от Артем Рафинадович Аскарьянц[гуру]
Правильно, со смертью надо быть на ты - врага надо держать рядом, так легче его контролировать.

Ответ от 3 ответа[гуру]