черубина де габриак

Ответ от Александр СТРУЧКОВ[гуру]
Черубина де Габриак — самая знаменитая мистификация в русской литературе начала XX века, автором которой была Елизавета Ивановна Дмитриева (в замужестве Васильева) и Максимилиан Волошин. Летом 1909 года в Коктебеле в Крыму, в гостях у Волошина был придуман звучный псевдоним, создана маска таинственной иноземной красавицы и отобраны стихотворения, способные заинтриговать столичную художественную элиту. С тех пор в течение года редактор журнала «Аполлон» С. Маковский регулярно получал мелко исписанные листки в траурной кайме со стихами, исполненными трагико-романтической патетики. Наибольший интерес в кругу «аполлоновцев» возбуждали полупризнания прекрасной незнакомки: она намекала, что происходит из древнего, едва ли не царского рода, необычайно хороша собой, томится на чужбине и несет крест избранничества и мучительной любви. Стихами Черубины «бредили» , И. Анненский писал в своей предсмертной статье: «Пусть она даже мираж.. . я боюсь этой инфанты, этого папоротника, этой черной склоненной фигуры с веером около исповедальни... » Когда литературная игра зашла уже настолько далеко, что С. Маковский всерьез влюбился, а фантазии поверила даже ее создательница (тонкая, суеверно-чуткая Е. Дмитриева стала отождествлять себя с Черубиной, ощущать ее как подлинное и более реальное воплощение своего «я») , мистификация неожиданно раскрылась: переводчик И. фон Гюнтер, тоже сотрудник «Аполлона» , под гипнозом выведал у Елизаветы Дмитриевой тайну Черубины. Разочарование испытали все (даже через много лет С. Маковский, пристрастно и зло описывая встречу с Е. Дмитриевой-Черубиной, не мог простить розыгрыша, выставившего его в смешном свете) . Защищая честь Дмитриевой, М. Волошин вызвал на дуэль Н. Гумилева. Для самой поэтессы этот скандал обернулся трагедией: «я — художник умерла» . Она замолчала на несколько лет, а вернувшись примерно в 1915 г. к поэзии — в пору ее сближения с Антропософским обществом — писала Волошину: «Черубина никогда не была для меня игрой.. . Черубина поистине была моим рождением; увы! мертворождением» . «Черубина» жила всего год, но это время Марина Цветаева определила как «эпоху Черубины де Габриак» .
У Елизаветы Дмитриевой (все оставшиеся годы проведшей, по сути, в борениях с «Черубиной» ) была иная биография и иная судьба. Она родилась в Петербурге в бедной дворянской семье учителя чистописания. Отец рано умер от чахотки, а сама она в детстве и юности страдала тем же недугом («туберкулез и костей и легких») ; в течение нескольких лет была прикована к постели, год была слепа, на всю жизнь осталась хромой. «Люди, которых воспитывали болезни, они совсем иные, совсем особенные» (автобиография) . В 1904 г. окончила Василеостровскую гимназию, в 1908 г. — Женский педагогический институт (занималась средневековой историей и средневековой французской литературой) . Слушала лекции в Петербургском университете и Сорбонне. Работала учительницей русской словесности и печатала в теософских журналах переводы с испанского. Стихи (примерно с 1908 г. ) посылала Волошину; в 1909 г. ходила на «башню» к Вяч. Иванову. На обложке «Аполлона» в числе сотрудников постоянно значилась Е. Дмитриева (а потом, вместе с ней — Черубина де Габриак) . После революции ненадолго попала в Екатеринодар, где вместе с С. Маршаком работала для детского театра. Вернувшись в 1922 в Петербург, первое время продолжала сотрудничать с ТЮЗом, затем перешла в Библиотеку Академии наук. За участие в Антропософском обществе в 1927 году была сослана в Ташкент. Там написала последнюю книжку стихов от имени китайского поэта, заброшенного на чужбину, — «Домик под грушевым деревом» .