и письмо

Ответ от ГАЛИНА[гуру]
Весь внутренний мир Татьяны заключался в жажде любви; ничто другое
не говорило в ее душе; ум ее спал… »
Она мечтает о человеке, который внес бы в ее жизнь высокое
духовное содержание. Такого человека, как ей показалось, она
нашла в Онегине.
Письмо Татьяны к Онегину.. . Его писала юная уездная барышня, переступая через огромные нравственные запреты, сама пугаясь неожиданной силы своих чувств:
Я к вам пишу - чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.. .
Уже в этих строках - вся Татьяна. Гордость ее, ее понятие о приличиях страдают от одного - ей приходится первой признаваться в любви мужчине. И в глубине души
Татьяна наверняка была уверена во взаимности. Она предполагает, что могла бы
быть счастлива с другим, и в этом предположении есть доля столь несвойственного
ей кокетства; но тут же стремительность чувств в ней берет верх и выплескивается: Другой!. . Нет, никому на свете Не отдала бы сердца я ...Резкий, внезапный переход
на "ты" - наверняка случайный, неосознанный. Татьяна абсолютно откровенна.
...Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Так вот что искала она в Онегине!. . Понимание ...Онегин, с его светской негодной присыщенностью, казался ей, юной деревенской девочке, человеком необыкновенным - а значит, способным ее понять. Но Татьяна сама осознает ужас своего поступка, безнравственного в глазах света ( но не в ее собственных!) , и пишет:
Кончаю! Страшно перечесть.. .
Стыдом и страхом замираю.. . Но мне порукой ваша честь, И смело ей себя вверяю.. .
Какая сила и простота в этих словах!. .
Но разыгрывается любовная драма. Возлюбленный, как это принято в
сентиментальных романах, не бросается ей на грудь, а, напротив, читает
Татьяне нравоучение:
"Учитесь властвовать собою!
Не всякий вас, как я, поймет!
К беде неопытность ведет! ".
Любовь Татьяны безнадежна. Чем могла привлечь опытного светского льва молоденькая деревенская девушка? Татьяна получает хороший жизненный
урок. «А счастье было так возможно…» .
Письмо Онегина к Татьяне горит страстью; в нем уже нет иронии, нет светской умеренности, светской маски. Онегин знает, что он, может быть, подает повод к злобному веселью; но страсть задушила в нем страх быть смешным, подать на себя оружие врагу. И было с чего сойти с ума! По наружности Татьяны можно было подумать, что она помирилась с жизнью ни на чем, от души поклонилась идолу суеты — и в таком случае, конечно, роль Онегина была бы очень смешна и жалка. Но в свете наружность никого и ни в чем не убеждает: там все слишком хорошо владеют искусством быть веселыми с достоинством в то время, как сердце разрывается от судорог. Онегин мог не без основания предполагать и то, что Татьяна внутренно осталась самой собою, и свет научил ее только искусству владеть собою и серьезнее смотреть на жизнь.
Онегин бросился в эту борьбу без надежды на победу, без расчета, со всем безумством искренней страсти, которая так и дышит в каждом слове его письма.
Предвижу всё: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Чего хочу? с какою целью
Открою душу вам свою?
Какому злобному веселью,
Быть может, повод подаю!
Но эта пламенная страсть не произвела на Татьяну никакого впечатления. После нескольких посланий, встретившись с нею, Онегин не заметил ни смятения, ни страдания, ни пятен слез на лице — на нем отражался лишь след гнева...