к другу стихотворцу

Ответ от Liudmila Sharukhia[гуру]
В первом своем опубликованном стихотворении «К другу стихотворцу» пятнадцатилетний Пушкин обращается к юноше, условно названному Аристом, решившему примкнуть к «толпе служителей Парнаса» и стать поэтом, наставляя его, чтобы тот не спешил «оседлать упрямого Пегаса» , не гнался за лаврами «опасною стезёй» , воспевая «ручьи, леса, унылые могилы» . Пушкин дает понять, что Арист, не будучи твердо уверен в наличии у себя поэтического таланта, рискует лишь пополнить когорту серых бесславных пиитов.
"Довольно без тебя поэтов есть и будет;
Их напечатают – целый свет забудет", –
с горечью говорит Пушкин, предостерегал Ариста. Но даже в случае, если Арист – действительно настоящий поэт и справедливо займёт своё место на Парнасе, Пушкин предупреждает его, что писательский труд не приносит поэту большого богатства. «Поэтов – хвалят все, питают – лишь журналы... » Вот и вся перспектива «счастливого» стихотворца, обреченного на вечные поиски средств к существованию.
Самому Пушкину, несмотря на столь юный возраст, уже известно, что путь поэта усеян не розами, а шипами. Но здесь просматривается явное противоречие. Ведь поэт, уговаривая Ариста не писать стихов, сам пишет их, о чем свидетельствует хотя бы данное послание. Причем стихотворение это является одним из первых, сочиненных юным поэтом. Но Пушкин тут же объясняет это несоответствие на клерикальном примере. Поп, проповедующий в церкви воздержание от спиртного, после службы может позволить себе выпить. Однако, своей пастве он внушает, чтобы они не обращали на это внимания и поступали согласно его церковным проповедям. Точно так и поэт, меряя людей в своей поэзии самой высокой меркой, как человек оставляет за собой право не сверять с этой поэтической идиллией образ своей повседневной жизни. В противном случае, его человеческое поведение было бы сковано и превратилось бы в сущую муку, если он не прирожденный монах или аскет, отрешившийся от всех жизненных благ и удовольствий. Все остальные люди также, преклоняясь перед гением поэта, далеко не всегда поступают соответственно духу его поэтического творчества. Иначе грешники давно бы превратились в святых, а земля стала бы раем.
Поэтому и вырывается из уст юного Пушкина такое признание:
"Счастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,
Проводит тихий век без горя, без заботы,
Своими одами журналы не тягчит
И над экспромтами недели не сидит! "
В этом стихотворении, по-моему, сказались собственные сомнения и опасения Пушкина, впервые столкнувшегося с мыслью о своей дальнейшей поэтической судьбе. И пылкое послание к воображаемому коллеге Аристу, скорее всего, обращено к самому себе.