к лицинию пушкин

Ответ от Вахит Шавалиев[гуру]
Стихотворение «К Лицинию» (1815) — наиболее значительное проявление свободолюбивого духа в ранней лицейской лирике Пушкина. Это вполне оригинальное пушкинское произведение, навеянное отдельными мотивами некоторых сатир Ювенала, воспринятых к тому же в их французских переводах. Самостоятельность сатир к стихотворению «Лицинию» подходит более всего третья, но тут же отмечает, что «так как Пушкин не переводил этой сатиры, а стремился воспроизвести только, тон ее, то приводить из нее текстуальные выдержки в параллель со стихами нашего поэта… излишне»

Одним из самых важных идеологических мотивов стихотворения является ответ философа Дамета на вопрос:

«Дамет! куда, скажи, в одежде столь убогой

Средь Рима пышного бредешь своей дорогой?»

Куда? не знаю сам. Пустыни я ищу,

Среди разврата жить уж боле не хочу.

Отдав поклон мечте, Фортуне, суетам. Седого стоика примером научиться? Не лучше ль поскорей со градом распроститься, Где все на откупе: законы, правота, И жены, и мужья, и честь, и красота?

В деревню пренесем отеческих пенатов;

В тенистой рощице, на берегу морском

Найти нетрудно нам красивый, светлый дом.

Где больше не страшась народного волненья.

Под старость отдохнем в тиши уединенья…

Устойчивый образ уединенного домашнего уюта, появившийся в лицейской лирике Пушкина в 1815 году, носит несомненные черты общественного характера—• противопоставления частной, независимой личной жизни условностям и официальности жизни высшего общества:

Я нанял светлый дом

С диваном, с камельком;

Три комнатки простые —

В них злата, бронзы нет,

И ткани выписные

Не кроют их паркет. (1, 96)

II

Теперь, когда в покое лень.

Укрыв меня в пустыную сень,

Своею цепью чувства вяжет,

И век мой тих, как ясный день,

Пустого неги украшенья

Не видя в хижине моей.

Смотрю с улыбкой сожаленья

На пышность бедных богачей. .

Но особенно явственно общественная подоплека образа уединенного домашнего уюта, обеспечивающего личную независимость, проступает именно в стихотворении «К Лицинию»:

И там, расположась в уютном уголке,

При дубе пламенном, возженном в камельке,

Воспомнив старину за дедовским фиялом.

Свой дух воспламеню Петроном, Ювеналом,

В гремящей сатире порок изображу

И нравы сих веков потомству обнажу.

Белинский писал: «Пушкин от всех предшествовавших ему поэтов отличается именно тем, что по его произведениям можно следить за постепенным развитием его не только как поэта, но вместе с тем как человека и характера. Стихотворения, написанные им в одном году, уже резко отличаются и по содержанию и по форме от стихотворений, написанных в следующем» (VII,- 271). В этом отношении особенно показательны наблюдения именно над лицейской лирикой Пушкина.

Если немногие пушкинские стихотворения 1513 года сохраняют еще характерные черты его поэтического детства, то лирика 1814 и особенно 1815 года отражает расцвет поэтического отрочества Пушкина, а 1816 является первым годом блистательных свершений пушкинской поэтической юности.

В этом отношении 1815 год, несомненно, в полном смысле слова переломный. Достаточно сравнить основную настроенность и тональность пушкинской лирики этого года с настроенностью и тональностью лирики следующего года, чтобы убедиться в этом.

Утверждение радостей жизни и любви — таков, пользуясь термином Белинского, основной «пафос» пушкинской лирики 1815 года. Все это вполне соответствовало тому идеалу поэта — певца легких наслаждений, какой безусловно казался самому Пушкину в эго время наиболее близким и его характеру, и цели жизни вообще, и особенностям его поэтического дара.

Достаточно, однако, сопоставить все это с основной тональностью пушкинской лирики 1816 года, чтобы стали очевидными те изменения, какие имели место в творчестве Пушкина при переходе от 1815 к 1816 году.

[ссылка появится после проверки модератором] убери *