какая грусть конец аллеи

Ответ от Евгения[гуру]
В русской литературе Фет, может быть, один сумел запечат­леть мимолетное: «и темный бред души, и трав неясный запах» .
Вспоминается детское ощущение: яркий зимний день за окном, чистая небесная лазурь, словно на картине Игоря Грабаря, уходящие в бесконечность тонкие стволы деревьев, легкие тени на сугробах – и волшебные фетовские стихи:
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли.
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.. .
Да, именно так это и было: много света и мимолетное ощущение, нахлынувшее вдруг, произнесенное на выдохе: «Какая грусть!..» Хочется взять кисти и краски и написать на холсте зимнее утро, пыль инея на деревьях, серебряных змей на снегу. Загадочная, почти сказочная метафора «серебряные змеи» породила вереницу образов: то это были уходящие вдаль тропинки, то причудливые тени, отливающие серебром в лунном блеске. А может быть, это поземка – предвестница наступающей бури?
таинственная картина зимы, должно быть, увидена поэтом из окна. Конец аллеи словно замыкает пространство окружающего мира
Но, читая стихотворение, следя за развитием лирического сюжета, уже в следующей строфе мы видим, что пространство предельно расширяется, появляются образы неясного неба, сливающегося с белой степью, разыгравшейся бури и ворона, тяжело машущего крылами. Ощущение покоя, чистоты и ясности развеялось, и странно, не в унисон звучат слова:
На небе ни клочка лазури,
В степи все гладко, все бело.. .
Не оттого ли эта грусть? Холодно в мире, холодно! Холод сковал душу, которая «лениво засыпает над умирающим трудом» . Не от того ли эта грусть, что душа лирического героя так слита с природой, так созвучна ей? Надежда связывается им только с про­буждением природы, с весной, когда «опять душа помолодеет, опять родной увидит край... »
Так ленивая душа превращается в «страстную и чистую» , так грусть сменяется надеждой, так завершается лирическое пове­ствование, подводя нас к смысловому итогу. Последняя строфа – это и эмоциональное, и смысловое завершение стихотворения. Это последняя и высшая точка лирического сюжета:
Где бури пролетают мимо,
Где дума страстная чиста, –
И посвященным только зримо
Цветет весна и красота.
Гармония и красота окружающего мира открыты лишь посвя­щенным, чутко улавливающим звуки пробуждающейся природы, узнающим помолодевшей душой «родной край» – прекрасное в жиз­ни, прекрасное в искусстве.
Отдельное слово в стихотворении Фета само по себе не несет смысловой нагрузки, оно воспринимается только в ближнем контек­сте: грусть – конец аллеи – серебряные змеи; тяжело – холод – лениво – умирающим; надежда – помолодеет – весна – красота. Первое ключевое слово в этом ряду – грусть, последнее – красота. И опять же только в контексте происходит движение смыслов.
Вот почему солнечная «Февральская лазурь» Игоря Грабаря и запорошенный бурей конец аллеи Фета так близки друг другу. Пред­меты изображены в них словно на мгновенных и случайных снимках памяти. Но они даже не столько изображаются, сколько фикси­руются, как фиксируется и впечатление, ими порожденное: