мещанин во дворянстве краткое содержание

Ответ от Анрей Шаров[новичек]
Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье — все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей — танцев и музыки — вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.
Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат — такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать — и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.
Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку — в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.
К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек — ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.
Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев — менуэту.
Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук — умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово — и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.
Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался — кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.
Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, — учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.
Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст

Ответ от Dianasika0[новичек]
прочими.
Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, — учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.
Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его,

Ответ от Лада Кушнина[эксперт]
Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье — все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей — танцев и музыки — вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.
Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат — такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать — и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.
Продолжение текста после рекламы
Благодаря рекламе Брифли бесплатен
Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку — в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.
К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек — ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.
Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев — менуэту.
Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук — умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово — и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.
Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался — кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.
Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, — учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.
Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его,

Ответ от Лев Воднев[новичек]
Многаааа!

Ответ от Данил Ситёв[активный]
Действующие лица
Господин Журден — мещанин
Госпожа Журден — его жена
Люсиль — их дочь
Клеонт — молодой человек, влюбленный в Люсиль
Доримена — маркиза
Дорант — граф, влюбленный в Доримену
Николь — служанка в доме г-на Журдена
Ковьель — слуга Клеонта
Учитель музыки
Учитель танцев
Учитель фехтования
Учитель философии
Портной
Действие первое
Господин Журден буквально помешан на том, чтобы из мещан выбиться в дворянское сословие. Своим трудом он (потомственный торговец) заработал много денег и теперь щедро тратит их на учителей и «дворянские» наряды, всеми силами стараясь освоить «благородные манеры». Учителя потихоньку потешаются над ним, но поскольку господин Журден хорошо оплачивает их услуги, усердно льстят его «тонкому» вкусу и «блестящим» способностям. Господин Журден заказал учителю музыки сочинить представление с серенадой и танцами. Он намерен произвести впечатление на понравившуюся ему маркизу Доримену, которую пригласил отобедать в своем доме. Конечно, без посредничества настоящего дворянина Журдену никогда бы не добиться такой чести. Ho у него находится помощник. Это граф Дорант. Занимая у Журдена деньги и вымогая подарки для маркизы (которые затем преподносит ей от своего имени), Дорант постоянно обещает, что вскоре отдаст Журдену занятую сумму.
Действие второе
Учителя наперебой выслуживаются перед Журденом, уверяя его в том, что преподаваемые ими ему науки (танцы, музыка) — суть наиглавнейшие предметы в мире. Учителя даже утверждают, что все войны и распри на земле происходят исключительно от незнания музыки (которая настраивает людей на мирный лад) и танцев (когда человек поступает не так, как должно в семейной или государственной жизни, про него говорят, что он «сделал неверный шаг», а если бы он владел искусством танца, с ним бы никогда не случилось ничего подобного). Учителя показывают Журдену представление. Ему скучновато — все «благородные» представления всегда заунывны и действуют в них одни пастухи и пастушки. Здоровая же душа Журдена требует чего-нибудь более-жизненного и энергичного. He нравятся Журдену и инструменты, подобранные для оркестра учителями — лютня, скрипки, альт и клавесин. Журден — поклонник звучания «морской трубы» (музыкальный инструмент с очень резким и сильным звуком). Учитель фехтовани принимается ругаться с другими учителями и уверять, что без фехтования человек в принципе жить не может. Журден этого учителя очень уважает, поскольку сам — человек не из храбрых. Журден очень хочет постичь науку, которая из труса (путем заучивания разных приемов) сделает удальца. Учителя начинают драться друг с другом, Журден пытается их разнять, но у него ничего не получается. На его счастье появляется учитель философии. Журден призывает его силой слова утихомирить драчунов. Однако философ не выдерживает нападок конкурентов, утверждающих, что его наука — не главная, и тоже ввязывается в драку. Вскоре, впрочем, он, побитый, возвращается к Журдену. Когда тот принимается его жалеть, учитель философии обещает «сочинить на них сатиру в духе Ювенала, и эта сатира их совершенно уничтожит». Философ предлагает Журдену учиться логике, этике, физике, но все это оказывается чересчур заумным для Журдена. Тогда учитель философии предлагает заняться чистописанием и начинает объяснять отличие гласных звуков от согласных. Журден потрясен. Теперь он произносит звуки «а», «у», «ф», «д» не просто так, а «по-научному». К концу урока Журден просит учителя помочь ему написать любовное послание Доримене. Выясняется, что, сам того не подозревая, Журден всю жизнь изъяснялся прозой. Журден предлагает текст записки и просит учителя «покрасивее» его обработать. Учитель предлагает несколько вариантов, просто переставляя слова в предложении местами, причем получается не очень удачно. В конце концов они сходятся на первоначальном

Ответ от Анна Сальникова[новичек]
Господин Журден мечтает стать дворянином. Для того, чтобы стать похожим на них, он нанимает учителей. Кто служит для него примером? Граф Дорант –подлец и мошенник. Графиня Доримент, которая живет на деньги Журдена. Он стыдится своих родных, хотя его жена и умна, и начитана. Она не питает никакого почтения к дворянскому роду и мечтает выдать дочь Люсиль за порядочного человека. Люсиль любит Клеонта. Это благородный, честный молодой человек и он тоже влюблен в Люсиль. Но Журден оказывает юноше только потому что тот не дворянин. И не видать бы счастья молодым, не вмешайся слуга Ковьель. Он представил переодетого Клеонта сыном турецкого султана Афера слуги удается и Журден дает свое родительское благословение на этот брак.

Ответ от Александр Афанасьев[активный]
Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье — все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей — танцев и музыки — вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.
Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат — такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать — и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.
Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку — в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.
К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек — ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.
Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев — менуэту.
Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук — умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово — и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.
Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался — кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.
Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой — слова там уж больно заковыристые, — так и этикой — к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, — учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.
Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков — в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий — оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!
Впрочем, и в области сло

Ответ от 3 ответа[гуру]