монолог натальи из тихого дона

Ответ от Наталия Аскерова[гуру]
Внутренний монолог – это диалог с самим собой. В романе «Тихий Дон» внутренние монологи мы можем встретить в основном только у главного героя – Григория Мелехова, в которых он выражает свои чувства, мысли. В третьем томе романа «Тихий Дон» можно выделить следующие его внутренние монологи: «И после того, когда полк вступил в полосу непрерывных боёв, Григорий всегда, сталкиваясь с неприятелем, находясь в непосредственной от него близости, испытывал всё то же острое чувство огромного, ненасытного любопытства к красноармейцам … «А что за люди? А какие они? » … Тут ему приходилось иметь дело с русскими солдатами, с какими-то иными людьми …». Мы видим, что Мелехову не знакомы эти люди – красноармейцы, он не знает кто они, какие они, испытывает острое чувство любопытства к этим людям, хочет их узнать. Он не понимает, почему с ними воюет, зачем и для чего. «Григорий перебрасывал взгляд с дороги на скачущую зимнуху. «Точи-плуг! Точи-плуг! » - выщёлкивала она. И нечаянно вспомнилось Григорию, как вместе с Петром в детстве пасли они в степи индюшат, и Петро, тогда белоголовый, с вечно облупленным курносым носом, мастерски подражал индюшиному бормотанью и так же переводил их говор на свой детский, потешный язык. Он искусно воспроизводил писк обиженного индюшонка, тоненько выговаривая: «Все в сапожках, а я нет! » … как старый индюк, ходил боком, бормотал: «Гур! Гур! Гур! » Тогда Григорий смеялся счастливым смехом …» В этом монологе Григорий вспоминает о своём детстве, о доме. Монолог показывает, что где бы не находился Григорий, в какой бы сложной ситуации он не был, единственным успокоением для него было это воспоминания о доме, там где он родился, жил, работал. Ведь именно в доме и в семье он нашёл свою правду. «… Григорий остро ощутил горделивую радость: такой массой людей он ещё никогда не командовал. Но рядом с самолюбивой радостью тяжко ворохнулись в нём тревога, терпкая горечь: сумеет ли он водить так, как надо? И ему ли властвовать над тысячами жизней и нести за них крестную ответственность. «А главное против кого веду? Против народа… Кто же прав?» . Здесь мы видим, что Григорий находится в состоянии тревоги, растерянности. Ему впервые довелось командовать тысячами казаками, и он не хочет жертвовать их жизнями и нести за них ответственность. А самое главное в том, что он не понимает против кого поведёт их, опять же зачем? И кому верить, кто прав? Также можно найти монологи, в которых Григорий думает о смерти, что ему незачем жить, он всё испытал, всё перепробовал, а жизнь ничего нового не преподносит: «Жил и всё испытал я за отжитое время. Баб и девок перелюбил, на хороших конях… эх!... потоптал степя, отцовством радовался и людей убивал, сам на смерть ходил, на синее небо красовался. Что же нового покажет мне жизнь? Нету нового! Можно и помереть. Не страшно» . Можно выделить монолог, в котором мы видим проявление любви, заботы Григория к Аксинье: «Единственное, что оставалось ему в жизни это – с новой и неуемной силой вспыхнувшая путника в знобящую чёрную осеннюю ночь далёкий трепетный огонёк костра в степи. Вот и сейчас, возвращаясь из штаба, он вспомнил о ней, подумал: «Пойдём мы на прорыв, а она как же? – и без колебаний и долгих размышлений решил: - Наталья останется с детьми, с матерью, а Аксютку возьму. Дам ей коня, и пуща при моём штабе едет» ."Степь родимая! Горький ветер, оседающий на гривах косячных маток и жеребцов. На сухом конском храпе от ветра солоно, и конь, вдыхая горько-соленый запах, жует шелковистыми губами и ржет, чувствуя на них привкус ветра и солнца. Родимая степь под низким донским небом! Вилюжины балок, суходолов, красноглинистых яров, ковыльный простор с затравевшим гнездоватым следом конского копыта, курганы в мудром молчании, берегущие зарытую казачью славу. . Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей, не ржавеющей кровью политая степь".