Ночевала тучка золотая приставкин отзывы
Автор -SheWolf- задал вопрос в разделе Литература
Вопрос по книге А. Приставкина "Ночевала тучка золотая" и получил лучший ответ
Ответ от Наталия Аскерова[гуру]
Лицо войны. Оно знакомо нам по книгам. Трагическое и героическое, самоотверженное и совершенно “не женское”. А вот сиротское лицо войны знакомо нам? Вроде бы и не так мало написано в литературе о сиротах войны, но братья Кузьмины, или, как их звали, Кузьмёныши, надолго займут свое место в нашей памяти.
Анатолий Приставкин, написав свою повесть “Ночевала тучка золотая”, высказал свое, выстраданное, наболевшее. Детская память о войне, не унимающаяся уже в нескольких поколениях боль. Зачем касаться этой темы? Зачем тревожить больные раны? В истории не может быть событий, которые лучше предать забвению, нежели осмыслить:
Одна неправда нам в убыток,
И только правда ко двору!
Итак, в конце войны часть детдомовцев из голодного Подмосковья вывозили на Северный Кавказ. Эта гуманная идея, увы, обернулась невиданной жестокостью. Ведь в ту же пору с Северного Кавказа преступной волей Сталина изгоняли в вечную ссылку целые народы. Коренные жители, не знавшие за собой никакой вины и просто не понимавшие происходящего (да и кто бы понял!) , отчаянно цеплялись за дедовскую землю, за отчий край. Солдаты выполняли приказ, уверенные, что наказывают врагов Родины. И в этом братоубийственном безумии закрутило, как щепки в омуте, детей из Подмосковья, сирот и полусирот, бедных “зверенышей” страшной войны.
Звучали выстрелы, гибли люди. Гибли дети.. .
И вот пятьсот человек таких, как Кузьмёныши, сирот военного времени летом 1944 года отправляют на освобожденные земли Кавказа.
Ни Кузьмёныши, ни другие дети не знают, почему их везут на Кавказ, но ощущение тревоги, сменяющее радость окончания долгого, изнурительного пути, охватывает и детей, и взрослых во время длительного перехода от станции к подножию гор. Ни один человек не встречается им за весь длинный путь, ни машины, ни подводы. Повсюду — следы человека, но где же сами жители? Кто засевал дозревающие поля, для кого цветут цветы, зреют в садах яблоки? Почему пуста лежащая на пути деревня? Ощущение смутного вначале страха все крепнет у Кузьмёнышей, пытающихся понять: что же творится вокруг? Кто стрелял в Регину Петровну? Кто и зачем взорвал грузовик, убив лихую девятнадцатилетнюю шоферицу Веру, еще недавно мчавшую детдомовцев по пыльной дороге на консервный завод?
Да, тема эта очень болезненная. Конечно, об этом “не пели наши оды”. Это прошлое не вспоминали. А Приставкин поведал нам эту правду. Он шлет свое не прощение всем, кто обрек детей на страдания и муки. Разве забудешь пронзительные сцены повести? Вот они, дети, протягивающие руки через решетки с просьбой пить. Разрушение могил твоих предков и жажда смерти. А месть темна, не знает границ, пределов и обрушивается всегда на невинных.
великолепная книга.
А. Приставкин, автор повести “Ночевала тучка золотая”, родом, как и все мы, из своего детства. Но привычная для его сверстников формула “мы родом из войны” предполагает уточнение. А. Приставкин родом из детдома военных лет, где легче было умереть, чем выжить.
В писателе сильна была ранняя, по определению Ф. М. Достоевского, первая память. Память эта — безотрадно горька, но А. Приставкин ей не изменяет, не ищет в ней утешения, не пытается темные стороны уравновесить светлыми. Сам писатель не без удивления вспоминает свое нищее детство, бродяжничество: неужели так было?
Повесть Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая” — это война, ее уголок, не освещенный ни вспышками “Катюш”, ни россыпью победных фейерверков; тайна, порожденная не фронтовой необходимостью, а гнусностью замысла и осуществления. Теперь-то тайна раскрыта, теперь мы читаем у А. Приставкина о детдомовцах-близнецах Кузьмёнышах, отправленных из Подмосковья в благодатный край — на Кавказ, где сказочно тепло и сытно. Души в повести детские; судьбы, искореженные войной, .сиротством, уголовщиной. Беспризорный, беспощадный мир. Со своими законами и своим беззаконием.
Кузьмёнышей ожидает такое, о чем невозможно догадаться в начале повести, с первых страниц не обещавшей легкого, беспечального чтения. Какая тут легкость, когда подмосковный детдом живет одной исступленной думой: “вдохнуть опьяняющий, дурманящий запах”. Никому не нужными семенами летят через войну, через разрушенные земли братья. Они умеют выйти если и не сухими из воды, то хотя бы не пойти ко дну, не пустить пузыри. Родство по крови переходит в родство душ. Одиннадцатилетние близнецы неразлучны. Это помогало им выжить, сносить все напасти, сообща мошенничать, воровать. Они всегда вместе — четыре руки, четыре ноги, две головы — и до того похожи: никто не отличит — Колька это или Сашка. Близнецы искусно всех морочили, и, даже когда не было необходимости, один выдавал себя за другого. Выручая друг друга, было легче уцелеть в гибельных обстоятельствах. Их скрытность стала самой натурой. Близнецы откровенны только друг с другом. Откровенность эта в том внутреннем единении, когда один настолько дополняет второго, что они по отдельности не мыслят, не представляют собственного существования.
Беда сближает тех, кто попал в нее. Когда на станции Кубань эшелон с беспризорниками встречается с глухо зарешеченным эшелоном, где изнывают взаперти черноглазые люди, Колька, не понимая, что просят воду, протягивает ладонь с ягодами терновника. На естественный порыв способен только мальчонка-беспризорник. Станция живет своей жизнью, не желая слышать крик и плач из запертых теплушек; из репродукторов доносится “Широка страна моя родная... ”.
Печально завершается и эта главка, намекая на роковую неслучайность встречи двух эшелонов.
“Наши поезда постояли бок о бок, как два брата-близнеца, не узнавшие друг друга, и разошлись навсегда, и вовсе ничего не значило, что ехали они — одни на север, другие на юг. Мы были связаны одной судьбой”. Эту связь сам писатель осознал и понял не сразу. И до сих пор мы связаны со страшными деяниями, которые привели к горю и гибели тысяч и тысяч людей. Человек, открывший существование народов-изменников, слыл специалистом по национальному вопросу. Им был разработан план борьбы с этими народами, правда, до конца превратить теорию в практику даже ему не удалось — не уда- лось покарать целиком все народы за то, что и среди них попадались предатели, перебежчики. Однако теория осела в головах и в памяти людей оскорбительными кличками, “теориями” о “национальной вине”, “национальных болезнях” и так далее. Следствия ее — в событиях Степанакерта и Сумгаита, Риги и Тбилиси, в чеченской войне. А в 1944 году укрывшиеся в горах чеченцы уничтожили детский дом. Сашка погиб смертью чудовищной, изуверской. Сцену, написанную А. Приставкиным, не часто встретишь в нашей литературе. Колька своими глазами увидел, какую смерть принял его брат. Эта повесть - предостереженье на будущее.
это прекрасная книга. точка.