новый колосс

Ответ от ЀЭЙДА***[гуру]
поэтесса Эмма Лазарус (Emma Lazarus). В качестве взноса она написала стихотворение «Новый колосс» (The New Colossus): Храните, древние страны, вашу легендарную пышность,А мне отдайте ваших усталых, ваших бедных…А мне отдайте из глубин бездонныхСвоих изгоев, люд забитый свой,Пошлите мне отверженных, бездомных,Я им свечу у двери золотой.. . Последние строчки даны в переводе однофамильца автора — переводчика Владимира Лазаруса. О судьбе стихотворения «Новый колосс» пишет рецензент книги «Эмма Лазарус» критик Калеб Крэйн:Стихотворение сразу оценил известный тогдашний поэт и редактор Джеймс Лоуэлл, сказавший, что оно, «даёт статуе смысл существования» . Но нью-йоркские политики энтузиазма не проявили, и на церемонии открытии статуи в 1886-м году это стихотворение не фигурировало. «Новый колосс» был включен в антологию (которую сама Эмма Лазарус составила незадолго до своей ранней смерти в 1886 г. ) и потом был более или менее забыт до 1930 года — до, так сказать, «девятого вала» эмиграции. И из-за этой исторической случайности Эмма Лазарус осталась тем, кем она и была — средней руки поэтом с несколькими яркими вспышками поэтических откровений. Рецензент Калеб Крэйн так описывает ее литературную карьеру: Она родилась в 1849 году в Нью-Йорке и была одной из шести дочерей в еврейской семье, обосновавшейся в Америке чуть ли ни со времен Войны за независимость. Отец Эммы, по семейной традиции, был торговцем сахаром, но чрезвычайно ценил искусство, литературу и широкую образованность, которую считал залогом лучшего будущего. Он был первым читателем и поклонником поэтических начинаний дочери. Он не только издал на свои деньги ее первые стихи, но даже создал издательство, публиковавшее поэзию — в первую очередь поэзию его дочери. Эмма сразу приобрела читателей и начала вращаться в литературных кругах. Она была образованной, яркой девушкой и очень хороша собой. И первым, кого она очаровала, был 65-летний Ралф Уэлдо Эмерсон. Он даже написал ей письмо с кокетливой фразой: «Я очень бы хотел попасть к вам в профессора... » Однако довольно скоро Эмерсон охладел к своей юной протеже — так же, как он охладевал ко многим людям. Но на этот раз, по мнению биографа, его разочарование объяснялось отчасти снобизмом Эммы Лазарус, в которой семья воспитала неколебимую уверенность в собственной элитарности. Разрыв произошел, когда Эмерсон отказался рекомендовать ее стихи своему редактору в престижном журнале Atlantic. Он прямо сказал ей: «Вы слишком часто допускаете в свои стихи слабые слова и слабые строки» . В 1874 году еще молодая и наивная поэтесса написала Эмерсону яростное письмо — реакция на то, что он не включил ее стихи в свою «Антологию лучших произведений мировой поэзии» . Эмерсон не ответил. Двумя годами позже он пригласил Эмму приехать к нему в Конкорд. Он поселился там под старость и тихо погружался в болезнь Альцгеймера. Так что неизвестно, простил ли он Эмму, или просто забыл о ее письме. Как современные критики оценивают поэзию Лазарус? Большинство ее образов избиты и лишены свежести даже с точки зрения викторианской поэзии. Ее нимфы, лесные феи, томные креолки и рыцарственные воины — слишком сентиментальны. Ее эмоциональная палитра бедна. Но в те редкие моменты, когда сильное чувство пробивает тонкую пленку поэтического лоска, ее стихи удивляют и восхищают своей грустной красотой. В её стихотворении «С крутого утёса» описание тумана, съедающего луну, трогает сердце сравнением с пропавшим другом. И тот же эффект — в «Луврской Венере» , где она вспоминает Гейне, плачущего у ног Венеры Милосской об утраченной способности любить.