три встречи раскольникова с соней
Автор Natali задал вопрос в разделе Домашние задания
Первая, вторая, третья встреча Раскольникова с Соней. Для сочинения нужно взять анализ одной из встречь и получил лучший ответ
Ответ от Liudmila Sharukhia[гуру]
Мне кажется, что сцену чтения Евангелие Достоевский ввел для того, чтобы показать, насколько Раскольников и Соня нравственны. Сцена чтения Евангелие в романе психологически наиболее напряженная и интересная. Я с интересом читал и по ходу действия думал, сумеет ли Соня убедить Раскольникова в том, что жить без Бога нельзя, сможет ли своим примером направить его в веру.
Раскольников недоумевал, как в Соне позор и низость совмещаются с противоположными и святыми чувствами. Просто Соня духовно выше, сильнее Раскольникова. Соня сердцем верит в существование высшего божественного смысла жизни. Раскольников спросил Соню: "Так ты очень молишься богу-то, Соня? " и Соня, стиснув его руку, ответила: "Что же бы я без бога-то была? ". "А тебе бог что за это делает? " - допытывался Раскольников, "Все делает! " - отвечала Соня. Раскольников с любопытством всматривался в Соню, как это хрупкое и кроткое существо может так, дрожа от негодования и гнева, быть убеждена в своей вере.
Тут он заметил книгу на комоде - Евангелие. Мне кажется, что неожиданно для самого себя, он попросил Соню почитать про воскресение Лазаря. Соня колебалась, зачем это неверующему Раскольникову, он настаивал. Я думаю, Раскольников в глубине души помнил воскресение Лазаря и надеялся на чудо воскресения самого себя. Соня начала читать сначала робея, подавляя спазмы горла, когда же дошла до воскресения - голос ее окреп, звенел как металл, вся она дрожала в предвкушении чуда воскресения и чуда, что Раскольников услышит и уверует также как верует она. Раскольников с волнением слушал и наблюдал за ней. Соня дочитала, закрыла книгу и отвернулась. Молчание продолжалось пять минут. Вдруг Раскольников с решимостью во взгляде заговорил: "Пойдем вместе, я пришел к тебе. Мы вместе прокляты, вместе и пойдем! "
Значит чудо все-таки произошло, Раскольников в душе понял, что оставаться так не может, надо сломать что надо, взять страдание на себя. Пример Сони был очень важен для Раскольникова, она укрепила его в его отношении к жизни, к вере. Раскольников принял решение, и это был уже не тот Раскольников - мечущийся, колеблющийся, а просветленный, знающий что делать. Я думаю, что воскресение Лазаря - это воскресение Раскольникова.
Во второй раз Раскольников видит Соню как бы преобразившейся. Оказалось, достаточно сменить платье, чтобы предстать в своем истинном виде. Во второй приход Соня уже совсем другая, и уже одно это превращение привносит в каморку Раскольникова другой мир, дыхание инобытия. Вместе с тем, конечно, нельзя сказать, что в первый и во второй раз перед нами два разных человека или что один “ложный”, а другой “истинный”. Что-то остается от прежней Сони: тихость, робость, запуганность, детскость – это и есть постоянные качества, черты той самой “вечной” Сонечки. Детскость, как давно уже было замечено, иногда присутствует и в Раскольникове. То есть, как бы ребёнок приходит к ребёнку. Развивая сравнение: один ребёнок здесь как бы навещает другого, тяжело больного. И самим приходом своим, в полном согласии с традиционным представлением, навестивший “приносит здоровье”. У больного происходит мгновенный кризис, в медицинском смысле этого слова. Иными словами – поворот от болезни к выздоровлению: “переворот”. “Он вдруг увидал, что это приниженное существо до того уже принижено, что ему вдруг стало жалко. Когда же она сделала было движение убежать от страху, – в нем что-то как бы перевернулось”. Переворот сначала происходит снаружи, на самом внешнем уровне, на уровне одежды – от неузнанности к узнаванию. Затем уже внутри – “что-то в нём”. Что же именно перевернулось в Раскольникове? Заметна перемена в поведении. Раскольников сразу начинает относиться к Соне не так, как ко всем остальным.
В нем вновь пробуждается тот человек, который прогоняет развратника от пьяной девочки и плачет над письмом матери, — человек, реагирующий на другого и беспокоящийся о том, как он сам отразится в глазах другого. Последнее едва ли не важнее первого, потому что разрушает гордыню, презирающую мир и того “себя”, который обращен к миру. В этом, собственно, и заключается поворот: от “своего” пути – к сониному, от полного неприятия мира – к его частичному приятию, от дьявола – к Богу.
Больше не поместится...