петляков

Ответ от Ёаша Балабуз[гуру]
9 января 1942 г. во время совещания у Петрлякова раздался звонок из Москвы-вызывал Шахурин. Но заводской «Дуглас» улетел в Сталинград. Тогда Петляков заявил, что отправится в столицу на боевом самолете. Главный инженер предложил лететь на Пе-2, принятом без единого замечания. Однако вмешался директор завода и отказал авиаконструктору, мотивируя свое решение тем, что самолет не прошел военной приемки. И Петлякову ничего не оставалось, как лететь в Москву на первых попавшихся машинах. Ими оказались два Пе-2, выпущенные для полка дальней разведки. Самолет Пе-2 с заводским н-ром 14-11, на котором окажется Петляков, собирался в конце декабря. Плановое задание под угрозой — в срочном порядке «пешку» направили на испытательный стенд, где проверялась бензосистема. Там превысили норму давления — разорвало сразу пять бензобаков. Меняли их ночью, а уже 31 декабря, в 3 часа 15 минут, самолет представлен военным приемщикам, те обнаружили 13 дефектов,к-рые тут же бросились устранять. За несколько часов до Нового года была принята винтомоторная группа — самолет попал в план 1941 года. 9 января за Пе-2 прибыли два экипажа летчиков из 2-го полка дальней разведки. Машину №14-11 принимал экипаж старшего лейтенанта Ф. Овечкина, налетавшего на «пешках» 500 часов. Второй экипаж получил самолет под номером 12-11. Эти две «пешки» были выполнены по спецзаказу и предназначались для дальней разведки, а потому имели дополнительные бензобаки и мощное фотооборудование. Петляков сообщил, что на одном из самолетов полетит он, а на другом — его заместитель Изаксон. Но прежде следовало получить разрешение на вылет из Казани, от начальника НКВД Татарии. Хлопоты по отъезду растянулись на два дня. В это время у «борта» 14-11 обнаружились скрытые дефекты, и их устраняли прямо на аэродроме под присмотром летчиков. Петлякову доложили, что вылет назначен на 11 часов утра 12 января. В мемуарах Александр Михайлович Изаксон описывает последние минуты перед отлетом «Я подошел к Владимиру Михайловичу Петлякову — На котором из этих самолетов вы полетите — Да вот на эту машину я уже положил свой чемодан. Я, естественно, положил свои вещи в другую машину. — Владимир Михайлович, а парашюты есть — Да что вы, Александр Михайлович, какие парашюты! Смотрите, какая низкая облачность. Пойдем на высоте метров сто, если не ниже. Все равно парашюты не понадобятся, да и вылетать из второй кабины нам, людям неопытным, — дело безнадежное...» 12 января прибывших еще затемно на аэродром летчиков не допустили к самолетам по неизвестной причине на них не оформили пропуска. Пока все утряслось, прошло три часа. Начали спешить; контролер ЛИС посчитал, что самолет перегоняют на гражданский аэродром под Казанью, и практически его не осматривал. Заволновался военпред «Москва рвет и мечет!» По правилам разрешение на взлет командир экипажа получал после того, как ему выдавали бланк с метеосводкой. На этот раз прогноза погоды экипаж не получил. В 13.20 на летном поле появились Петляков и его заместитель Изаксон. В очередной раз авиаконструктору предложили ехать поездом, но он отказался и с трудом забрался в заднюю кабину стрелка-радиста. В 13.40 один за другим самолеты поднимаются в небо. Изаксон вспоминал «Я обратил внимание, что стрелок все время переговаривается по внутреннему телефону и куда-то смотрит в сторону. Когда мы сели, стрелок сказал — Вторая машина сгорела. Сгорела в воздухе. Это произошло в районе Арзамаса, недалеко от Казани. Горящая машина упала в дебри леса, и потом ее отыскали с большим трудом. Все, кто летел на ней, погибли...» Вполне возможно, что точное место катастрофы Изаксон не назвал по причине секретности. Во всех публикациях о Петлякове фигурирует именно Арзамас, хотя тот же Сергач находится всего лишь в 15 километрах от места катастрофы. 12 января 1942 года авиакатастрофу видели многие жители деревни Мамешево, расположенной вблизи поля, куда рухнул Пе-2. Первыми горящий самолет увидели мальчишки, работавшие на току. Михаилу Федоровичу Клопову в тот год было тринадцать лет