с одесского кичмана утёсов и сталин

Ответ от Alter ego[гуру]
Генрих Гейне. . ГРЕНАДЁРЫ (это, т. с. , первая парочка)
Во Францию два гренадёра
Из Русского плена брели
И оба душой приуныли,
Дойдя до Немецкой земли.
Придётся им - слышат - увидеть
В позоре родную страну.. .
И храброе войско разбито,
И сам император в плену!
Печальные слушая вести,
Один из них вымолвил: "Брат!
Болит моё скорбное сердце
И старые раны горят! "
Другой отвечает: "Товарищ!
И мне умереть бы пора;
Но дома жена, малолетки:
У них ни кола ни двора.
Да что мне? просить христа ради
Пущу и детей и жену.. .
Иная на сердце забота:
В плену император! в плену!
Исполни завет мой: коль здесь я
Окончу солдатские дни,
Возьми моё тело, товарищ,
Во Францию! там схорони!
Ты орден на ленточке красной
Положишь на сердце моё,
И шпагой меня опоящешь,
И в руки мне вложишь ружьё.
И смирно и чутко я буду
Лежать, как на страже, в гробу.. .
Заслышу я конское ржанье,
И пушечный гром, и трубу.
То Он над могилою едет!
Знамёна победно шумят.. .
Тут выйдет к тебе, император,
Из гроба твой верный солдат! "
А вот и вторая парочка:
С одесского кичмана
С одесского кичмана
Бежали два уркана,
Бежали два уркана тай на волю.
В Вапняровской малине они остановились,
Они остановились отдохнуть.
Товарищ, товарищ, болят мои раны,
Болят мои раны в глыбоке.. .
Одна вже заживает,
Другая нарывает,
А третия застряла у в боке.
Товарищ, товарищ, скажи моей ты маме,
Что сын ее погибнул на посте.. .
И с шашкою в рукою,
С метелкой у другою
И с песнею веселой на губе.
Товарищ малохольный зароет мое тело,
Зароет мое тело в глыбоке.. .
И с шашкою в рукою,
С метелкою у другою
И с песнею веселой на губе.
За що же ж мы боролись,
За що же ж мы страждали,
За що ж мы проливали нашу кровь?
Они же там пируют,
Они же там гуляют,
А мы же подавай им сыновьев.. .
Ой мама, моя мама.. .
ссылка
А «МУРКУ» МОЖЕШЬ?. Утесов в Кремле пел блатняк перед самим товарищем Сталиным!
из книги «Прах и пепел» Анатолия Рыбакова
«Как-то на приеме у Сталина были военные летчики. И Чкалов осмелился предложить вождю, чтобы песню «С одесского кичмана» исполнил Утесов. Состоялся такой диалог:
- Что за песня? — спросил товарищ Сталин, хотя знал. Сын Василий частенько напевал ее.
— Замечательная песня, товарищ Сталин. Слова, может быть, и тюремные, блатные, но мелодия боевая, товарищ Сталин, строевая мелодия, — отвечал Чкалов.
— Хорошо, пусть споет, послушаем.
В гримерку к Утесову, где он готовился к ответственному выступлению, зашел какой-то военный. И сказал, чтобы Утесов пел песню «С одесского кичмана» .
— Что вы, — испуганно отвечал певец, — мне запретил ее петь товарищ Млечин, начальник реперткома.
— Положил я на вашего реперткома, — веско сказал неизвестный военный. — Будете петь.
И Утесов со своим оркестром сразу начал:
С одесского кичмана бежали два уркана.. .
Утесов пел и понимал, что с этой минуты никакой репертком ему не страшен, и он везде будет петь запрещенные блатные песни.
Никто не понимал, в чем дело. На таком приеме, в присутствии товарища Сталина, Утесов осмелился спеть блатную песню. Идеологическая диверсия?
Не то что хлопать, пошевелиться все боялись. По окончании песни, весь бледный, замер и сам Утесов. Уж не спровоцировал ли его тот военный, которого он вовсе и не знал?. .
И вдруг раздались тихие хлопки — хлопал товарищ Сталин. И зал бурно подхватил его аплодисменты! Летчики кричали: «Бис!» . Сталин согласился. Утесов исполнил песню повторно» .
Говорят, что вождю народов столь понравилось исполнение Утесовым блатных песен, что позднее Леонид Осипович пел их Иосифу Виссарионовичу уже в более интимной обстановке. И не только «С одесского кичмана...» , но и ту же знаменитую «Мурку» .
Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Молодой революционер Коба не понаслышке был знаком с тюремной романтикой и фольклором уголовников.