сон андрея болконского из войны и мира

Ответ от Анна Цветкова[активный]
В "Войне и мире" немалое внимание уделено снам героев. Толстой не считает лишним отметить, о ночном или дневном сне идет речь: например, упоминается "дообеденный сон" старика Болконского, который считал, что "после обеда серебряный сон, а до обеда золотой" (9,121). Толстой пишет о старческой сонливости Кутузова, "о неудержимом удовлетворении человеческой потребности - сна" (9,319). Герои его романа порой восклицают: "Не во сне ли все это? "; "Как во сне всех видел" (12; 229,292). Дважды для передачи отвлеченной мысли Толстой использует прием сопоставления жизненного события со сновидением. Так передается состояние Наполеона после Бородинского сражения: "Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию <...>, - страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его <...> Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающии на него злодеи, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает как тряпка, и ужас неотразимой погибели охватывает беспомощного человека" (11,244 - 246). Сравнение повторяется и в рассуждении об исходе Бородинского сражения: "Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно... " (11,265). В романе Толстой как бы мельком проговаривает и свое понимание психологии сна: "Как в сновидении все бывает неверно, бессмысленно и противоречиво, кроме чувства, руководящего сновидением, так и в этом общении, противном всем законам рассудка, последовательны и ясны не речи, а только чувство, которое руководит ими" (12,291). Это замечание о проглядывающей через фантасмагорию онейрических образов правде чувства можно считать авторской подсказкой при выявлении психологической функции сновидений в романе.
Выделяя сновидения из всего текста романа, мы вправе указать на избирательность подобного прочтения Но, обособляя сновидения, мы в то же время учитываем и "бесконечный лабиринт сцеплений", который существует между снами и всем текстовым полем романа3 . Е. Н. Ильин указывает на перспективность метода прочтения "грандиозного произведения" "от части целого к целому" и полагает, что "частью может быть слово, реплика, эпизод"4 . В нашем исследовании ею оказывается сновидение героя как относительно завершенный и обособленный микротекст в макротексте романа.
При изучении сновидений в романе первостепенное значение имеют суждения самого Толстого, который многие собственные сны вписывал в дневник, а также сопровождал эти записи обширными комментариями. Сновидения становились для него важным средством самонаблюдения над душевной жизнью, работой памяти и сознания. Так, 7 марта 1904 г. Толстой записывает в дневнике: "То, что о себе узнаешь во сне, гораздо правдивее, чем то, что о себе думаешь наяву" (55,18). "Сновидения ведь это - моменты пробуждения. В эти моменты мы видим жизнь вне времени, видим соединенным в одно то, что разбито по времени; видим сущность своей жизни: степень своего роста" (55,18- 19).
Всего в романе двенадцать ярких сновидений, которые принадлежат только пяти героям-мужчинам: Андрею Болконскому (три сна) , его сыну Николеньке (один сон) , Пьеру Безухову (пять снов) , Николаю Ростову (два сна) , Пете Ростову (один сон) . Эти сновидения распределены по четырем томам, при этом можно сказать, что их идейно-символическое значение к концу романа возрастает.
В первый том включены четыре сна. Первым помещен сон Андрея Болконского. Князь Андрей отправлен с донесением курьером в Брюнн: "Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было и что, напротив, французы бежали" (