сталкеры в чернобыле

Ответ от Ильдар Искандаров[гуру]
Чернобыльская трагедия вызвала к жизни своеобразное явление — она породила своих сталкеров. В России это слово (в английском — охотник, упорный преследователь) стало популярным после выхода книги Стругацких «Пикник на обочине» .
Профессор-физик Александр Боровой признался: «В Комплексной экспедиции „Курчатовского института“, 20 лет отработавшей в Чернобыле, этим званием награждали лучших „разведчиков“. Так мы называли специалистов, которые добывали бесценные сведения, работая в разрушенных помещениях четвертого блока, в условиях высоких, а часто — очень высоких, радиационных полей» .
Сталкеры — люди, безусловно, особые. Для многих ежедневная схватка со смертельной опасностью оказалась родной стихией. Именно они добывали бесценную информацию о процессах, происходящих в топливе разрушенного блока.
Но ситуации изменчивы. Визуальная разведка постепенно отходила в прошлое. Настало время лабораторных исследований, трудоемких расчетов, осмысления фактов и материала. Жестче стали требования дозиметрических служб. Часть чернобыльских сталкеров переквалифицировалась, но радиационные поля будто притягивали их: время от времени, они тайком, без разрешения начальства, отправлялись на «подвиги» .
Судьбы сталкеров складывались по-разному. Например, Эдвард Пазухин стал доктором наук, известным ученым, является одним из лучших специалистов по чернобыльским лавам. Нельзя не вспомнить и такого удивительного сталкера, как Ирина Симановская. «Шел третий год после аварии, 1988-й, — рассказывает профессор Боровой. — С огромным трудом отвоевывались у радиоактивности помещения разрушенного блока. Это было нужно для того, чтобы установить в них буровые станки и через скважины ввести в места скопления топлива наши приборы, чтобы понять, какая ядерная и радиационная опасность скрывается в этих развалинах. Мне нужно было своими глазами увидеть помещения, где еще никто не бывал, и я отправился в „Укрытие“ (»Саркофаг «). Каково же было мое изумление, когда я увидел свет, пробивавшийся из двери — кто-то включил переносной прожектор! А еще через несколько мгновений я услышал вежливый женский голос: „Добрый день, Александр Александрович, правда, мы уже сегодня виделись на оперативке“. Из темного угла появилась фигура в антирадиационной экипировке, увешанная ящиками приборов. Тут я разглядел не желавшие умещаться под шапочкой роскошные волосы Ирины Симановской. В научном отделе она ведала всем, что касалось дезактивации. В последние годы все больше сил у нее отнимают хлопоты о чернобыльцах, серьезно подорвавших свое здоровье. Но о том, сколько рентген получила она сама, знают, видимо, только врачи».
Источник: далее