Автор Oleg Valentinovich задал вопрос в разделе Литература
Здравствуйте! Помогите пожалуйста найти хорошее стихотворение о войне. Такое, чтобы за душу брало всех сидящих в зале. и получил лучший ответ
Ответ от MakSa[гуру]
Муса Джалиль. Варвaрство.
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обречённых. Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощь
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землёю
Друг друга с бешенством гоня…
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда во веки!
Я видел: плакали как дети реки
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз…
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг.
Он падал, издавала вздох тяжёлый.
Детей внезапно охватил испуг, -
Прижались к матерям цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребёнок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Ещё не старой женщины. Она
Смотрела ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Всё понял, понял всё малютка.
- Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! -
Он плачет, и как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что её всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу против дула прямо…
- Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? –
И хочет вырваться из рук ребёнок,
И страшен плачь, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
- Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнёшь ты вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. –
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой.
О, сколько слёз, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земля кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей…
ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕН КРАСНОАРМЕЕЦ Куда б ни шел, ни ехал ты, Но здесь остановись, Могиле этой дорогой Всем сердцем поклонись. Кто б ни был ты - рыбак, шахтер, Ученый иль пастух, - Навек запомни: здесь лежит Твой самый лучший друг. И для тебя и для меня Он сделал все, что мог: Себя в бою не пожалел, А родину сберег. 1942 М. В. Исаковский.
Темная ночь только пули свистят по степи Только ветер гудит в проводах тускло звезды мерцают В темную ночь ты любимая знаю не спишь И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь Как я люблю глубину твоих ласковых глаз Как я хочу к ним прижаться сейчас губами Темная ночь разделяет любимая нас И тревожная черная степь пролегла между нами Верю в тебя в дорогую подругу мою Эта вера от пули меня темной ночью хранила Радостно мне я спокоен в смертельном бою Знаю встретишь с любовью меня что б со мной ни случилось Смерть не страшна с ней не раз мы встречались в степи Вот и теперь надо мною она кружится Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь И поэтому знаю со мной ничего не случится
На фотографии в газете нечетко изображены бойцы, еще почти что дети, герои мировой войны. Они снимались перед боем - в обнимку, четверо у рва. И было небо голубое, была зеленая трава. Никто не знает их фамилий, о них ни песен нет, ни книг. Здесь чей-то сын и чей-то милый и чей-то первый ученик. Они легли на поле боя, - жить начинавшие едва. И было небо голубое, была зеленая трава. Забыть тот горький год неблизкий мы никогда бы не смогли. По всей России обелиски, как души, рвутся из земли. ...Они прикрыли жизнь собою, - жить начинавшие едва, чтоб было небо голубое, была зеленая трава. Римма Казакова. Помню. Москва, "Советская Россия", 1974.
только автора не правильно указали! его написал Жамбыл Жабаев
Семен Гудзенко Перед атакой Когда на смерть идут, - поют, а перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою - час ожидания атаки. Снег минами изрыт вокруг и почернел от пыли минной. Разрыв - и умирает друг. И, значит, смерть проходит мимо. Сейчас настанет мой черед, За мной одним идет охота. Ракеты просит небосвод и вмерзшая в снега пехота. Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины. Разрыв - и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо. Но мы уже не в силах ждать. И нас ведет через траншеи окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи. Бой был коротким. А потом глушили водку ледяную, и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую.
Убей его! Слова: К. Симонов Если дорог тебе твой дом, Где ты русским выкормлен был, Под бревенчатым потолком, Где ты в люльке, качаясь, плыл.. . Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы, Дедом, прадедом и отцом В нем исхоженные полы.. . Если мил тебе бедный сад, С майским цветом, С жужжанием пчел, И под липой сто лет назад Дедом вкопанный в землю стол.. . Если мать тебе дорога, Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть. Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что поцеловать ты не смел — Так ее любил, Чтобы немцы ее втроем Взяли силой, зажав в углу, И распяли ее живьем Обнаженную на полу, Чтоб досталось трем этим псам В муках, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви.. . Так убей же немца, чтоб он, А не ты на земле лежал, Не в твоем дому чтобы стон, А в его по мертвом стоял. Так хотел он — его вина. Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его жена Понапрасну пусть будет ждать. Если немца убил твой брат, Если немца убил сосед, — Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет. За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят. Так убей же немца ты сам, Так убей же его скорей. Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей! 1942 Константин Симонов - стихи Антология русской поэзии Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали: - Господь вас спаси! - И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела. Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала: - Родимые, Покуда идите, мы вас подождем. "Мы вас подождем! "- говорили нам пажити. "Мы вас подождем! "- говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился, За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла.
Из поэмы Твардовского "Василий Теркин", Высоцкий "На братских могилах ...", К. Симонов
1.Мы легли у разбитой ели, Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, сырой земле. - Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый. У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Отогрелись мы еле-еле, Вдруг приказ: «Выступать вперед! » Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 2. С каждым днем становилось горше. Шли без митингов и замен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку. Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы, Мы со славой хотели жить. Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав. Белорусские хаты пели О рязанских глухих садах. 3. Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла Я не знаю, как написать ей, Чтоб она тебя не ждала. Автор Юлия Друнина . "Зинка" Когда я читала его, все рыдали.. .
Юрий Шмидт Вечный огонь Вечный огонь. Александровский сад. Вечная память героям. Кто же он был, неизвестный солдат, Чтимый Великой страною. Может, он был, еще юный курсант, Или простой ополченец. Может, убит потому, что не встал Перед врагом на колени. Может, в атаку он шел в полный рост, Пуля в излете достала. Или он был неизвестный матрос, Тот, что погиб у штурвала. Может, был летчик, а может танкист; Это сегодня не важно. Мы никогда не прочтем этот лист, Тот треугольник бумажный. Вечный огонь. Александровский сад. Памятник тысячам жизней. Вечный огонь, это память солдат, Честно служивших отчизне.
Я убит подо Ржевом, В безымянном болоте, В пятой роте, На левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва И не видел той вспышки, - Точно в пропасть с обрыва - И ни дна, ни покрышки. И во всем этом мире До конца его дней - Ни петлички, Ни лычки С гимнастерки моей. Я - где корни слепые Ищут корма во тьме; Я - где с облаком пыли Ходит рожь на холме. Я - где крик петушиный На заре по росе; Я - где ваши машины Воздух рвут на шоссе. Где - травинку к травинке - Речка травы прядет, Там, куда на поминки Даже мать не придет. Летом горького года Я убит. Для меня - Ни известий, ни сводок После этого дня. А. Твардовский (это начало (лучшая часть) стихотворения)
Реквием Рождественский