творчество прокофьева

Ответ от Игорь Нагиев[гуру]
Имя Прокофьева справедливо называется среди имен 4 - 5 современных крупнейших композиторов мира. Сила его дарова­ния, оригинальность, разнообразие и объем его творчества, вы­сота его мастерства и определенность художественного облика дают для этого достаточное основание.
Первые же произведения совсем юного композитора порази­ли музыкальный мир своей необычной самостоятельностью. Это был совсем новый язык, высказывавший совсем новые мысли.
Первые же слушатели прокофьевской музыки сразу разде­лились на два резко враждебных лагеря: восторженных цени­телей и негодующих хулителей. Концерт из его произведений обычно вызывал столь же бурные рукоплескания, сколь и прон­зительные свистки. Молодого автора это скорее забавляло, чем волновало; он шел спокойно, но решительно по своему пути, мало поддаваясь «веяниям моды» и всяким превратностям судьбы.
Отпечаток мужественности, энергии, сосредоточенности, ка­кой-то интеллектуальной неутомимости при глубочайшей спо­собности к лирике лежит на всей музыке Прокофьева. С пер­вых же шагов он своим творчеством объявил войну позднему («запоздалому» ) романтизму. Его не коснулись ни чары импрес­сионизма, ни соблазны Скрябина. Он был всегда одинаково чужд и чувственной изощренности, и потусторонней созерца­тельности. Голова его работала четко и ясно, — никаких дур­манов, никаких самообманов, никакой мистики, никакой теосо­фии! Музыка его очень земная, в хорошем, весьма человечном смысле этого слова, она как бы говорит: жизнь — это прево-
[439]
сходная, умная и прелюбопытная вещь, никуда от нее убегать не надо, сделаем ее еще более интересной!
Некоторые упрекают Прокофьева в излишнем прозаизме: ничего, мол, возвышающего в этой музыке нет. Эти критики за­бывают, что жизнь поэзии — это непрерывное завоевание прозы: звук, слово, понятие, знак, которые вчера еще были «прозой» , могут завтра стать поэзией.
Правда, в музыке Прокофьева чрезвычайно силен элемент некоей самодовлеющей активности, «движения ради движения» ; «токкатностью» заполнена добрая четверть всех его произведе­ний. Но сколько изобретательности, сколько выдумки вложено в эти подчас уже очень сухие и деловитые пассажи, и каким прекрасным цементом они оказываются для сколачивания креп­кого архитектонического целого!
Прокофьев — "великий мастер формы, и если отдельные куски произведения часто неравноценны и наряду с совершенно ге­ниальными местами попадаются гораздо менее значительные («нейтральные») , то целое всегда оказывается идеально скомпонованным, а тем самым в значительной мере оправдываются и «нейтральные» места.
Поразительны ритмы Прокофьева, мужественные, чеканные, острые и в то же время простые, почти квадратные, прочные, как гранит, несокрушимые, как сталь, — ритмы, неизменно вселяющие в душу слушателя радостные, бодрые мысли и чув­ства.
Мелодический и гармонический дар Прокофьева необычай­но богат и разнообразен. Мало кто из современных авторов умеет дать такую непрерывную, выразительную, насыщенную, ясную по своему эмоциональному содержанию мелодическую линию (достаточно вспомнить «Сказки старой бабушки» , мело­дии для скрипки с фортепьяно ор. 35, все начало Второго фор­тепьянного концерта, «Ромео и Джульетту» и т. д. и т. д.) .
Гармонический язык Прокофьева, в основе своей диатони­ческий, необычно богат «неожиданностями» , резкими диссо­нансами, внезапными «смещениями» , придающими ему своеоб­разную свежесть и яркость, но иногда также некоторую угло­ватость и жесткость. Благодаря чрезвычайно логичной и креп­кой ладовой структуре, дающей ощущение определенного тонального центра, все его гармонические дерзания не произво­дят впечатления «диссонансов ради диссонансов» : они одинако­во непохожи на анархические, беспорядочные звукосочетания «атональных» композиторов, как и на обедненную однообраз­ную ткань «омнитональных» (или «многотональных» ) сочините­лей или схематиков типа Шенберга. Здравая и превосходно ор­ганизованная психика Прокофьева уберегла его от этих заблуж­дений.
[4
Источник: http ://