тютчев есть и в моём страдальческом застое

Ответ от Liudmila Sharukhia[гуру]
Особое место занимают в творчестве Ф. Тютчева стихи, посвященные Е. А. Денисьевой, потому что в них исключительно сильно изображено чувство последней, прощальной любви. Это "О, как убийственно мы любим... ", "Не раз ты слышала признанье... ", "Предопределение", "Не говори: меня он, как и прежде, любит... ", "Есть и в моем страдальческом застое... ", "Последняя любовь".
Все эти стихотворения исполнены трагизма, боли, горечи лирического героя; он запутался в своих отношениях, двойственном положении, ощущается чувство вины перед Денисьевой, мука и боль, тоска и отчаяние. Тютчев дает романтическую концепцию любви. Любовь–стихийная страсть. Это столкновение двух личностей, и в этой борьбе страдает, сгорает, как более слабая, Денисьева. Лирическая героиня угасает, душа ее измучена общественным порицанием света. И Тютчев, и Денисьева понимали, что вина прежде всего лежит на Тютчеве, но он не предпринимал ничего, чтобы облегчить участь любимой женщины. Она, страстно любя его, не могла отказаться от этой связи. Основные пути раскрытия внутреннего мира героя– монологи. Для цикла характерны восклицательные предложения, междометия.
В 1861 году Тютчев пишет стихи «При посылке Нового завета» , в которых есть такое четверостишие:
Нет, жизнь тебя не победила,
И ты в отчаянной борьбе
Ни разу, друг, не изменила
Ни правде сердца ни себе…
(«Не легкий жребий, не отрадный» )
Через четыре года, уже после смерти Денисьевой, воспоминание об этой строфе подчинит себе голос поэта в стихах, посвященных ее памяти:
По ней, по ней, свой подвиг совершившей
Весь до конца в отчаянной борьбе,
Так пламенно, так горячо любившей
Наперекор и людям и судьбе, –
(«Есть в моем страдальческом застое» )
Смерть адресата выражается в перемещении из второго лица в третье – предвосхищенном в некоторых прижизненных стихотворениях – и в том, что все личные глагольные формы превращаются в причастия в дательном падеже. В последних строках, хоть и озвученных в одном и том же смысле, синтаксическая конструкция сменяется на семантически «обратную» – сдвиг, нас уже не удивляющий. Параллелизм этих стихов обусловлен тем, что они рифмуются (что вызвано необходимостью обеспечить рифмой дословно повторенную фразу «в отчаянной борьбе») . При этом «судьба» , служащая заменой «себе» в дательном падеже, почерпнута в первой строфе стихов «При посылке Нового завета» , где с «судьбой» рифмуется «бой» : лексика задним числом выстраивается в образный ряд добытой с бою «жаркой могилы» . Заданное повторенным «по ней, по ней» движение выносит нас в последнюю строфу:
По ней, по ней, судьбы не одолевшей, -
Но и себя не давшей победить,
По ней, по ней, так до конца умевшей
Страдать, молиться, верить и любить.
Синтаксическая конструкция, порожденная этим движением, заполняется из ресурсов уже воскрешенного в памяти текста. Так, вся вторая строка являет собой переосмысление в причастном обороте стиха «Нет, жизнь тебя не победила» из приведенной выше строфы «При посылке Нового завета» , причем «но и себя» соответствует «ни себе» – словам, освободившим место «судьбе» в конце предыдущего четверостишия. После очередного толчка «по ней, по ней» на помощь приходят «так» и «до конца» из предыдущего четверостишия, что подводит к инфинитивной каденции.