уха на боганиде

Ответ от Анечка[гуру]
(ссылка на чтение книги)
искренне советую прочитать это пронзительное произведение...
Весна в изломе. Вот-вот перейти ей в короткое быстротечное заполярное
лето, да отчего-то медлила, тянулась весна, и, когда истаяла, утекла в озера
и реки, людей шатало от голода.
По дымящейся сизым паром, мокрой тундре брел парнишка в больших
изодранных броднях, часто наклонялся, обирая с кочек и со мха-волосца,
зеленого зимой и летом, прошлогоднюю, перемерзлую клюкву, почти уже
вытекшую. Лишь кожица осталась да тлелые семечки в клопом смявшейся ягоде.
Парнишка распрямлялся, чтобы сунуть в рот клейко слипшийся в ладони катышек
ягод, и стоял какое-то время зажмурившись. Из глаз сыпались искры, голову
обносило, перед лицом, не потухая, яркими, разноцветными кругами каталась
радуга, на уши давило, и под грудью, в клубок свитая, путалась, душила
липкая нитка тошноты.
На обогретом, с боков заголенном серебристой мерзлотою холмике парнишка
увидел мокрое перо, хотел побежать скорее -- может, сова или песец задавили
линялого гуся, косточки, да остались от него, но сапоги, хоть в них и было
толсто подвернуто, хлябали, вязали ноги. Парнишка упал, отдышался, стал
подниматься на руках и замер, увидев перед носом цветок на мохнатой ножке.
Вместо листьев у цветка были крылышки, тоже мохнатые два крылышка в слабом,
дитячьем пере, и мохнатый, точно куржаком охваченный, стебелек подпирал
чашечку цветка, в чашечке мерцала тоненькая, прозрачная ледышка.
Солнце, выпутавшееся из густого меха зимы и поднявшееся уже высоко над
тундрой, вдавливало всякое растение в мягкий ворс тундры, загоняло в заросли
стлаников, смахивало к озерам, в поймы рек. А этот цветок дерзко стоял на
обдувном холме, где не отошла еще, лишь отпотела тонкая корочка земли, питая
робкие, паутинно тонкие всходы мхов, нити сухоросной травки, сереньких, как
бы вымороженных до погибельной сухости кустиков голубики. Один лишь цветок
жил на холме уверенно, вызывающе, не прячась в благостное затишье, дерзко
выйдя навстречу зазимкам, ветрам и студеным мокромозготникам, таким частым
тут в весеннюю пору.
Цветок караулил солнце. Коснувшись ледышки, солнечные лучи собирались в
пучок, будто в линзе, и грели маковку, тоже укутанную в мохнатую паутинку на
дне чашечки цветка. Льдинка подтаивала, оседала, шире распирая празднично
сияющие лепестки цветка, будто створка ворот, и тогда чашечка, почти
выворачиваясь живым зевом, подставляла маковку солнцу, а льдинка
оборачивалась в светлую каплю, освежая и питая собою цветок и назревающее в
нем семя. До ухода солнца, до самой последней секунды заката цветок дышит
теплом светила, поворачивая вслед ему яркую головку, после чего лепестки, с
исподу отепленные шерстью, сразу плотно закрываются, грустно опадает
головка, но внутри цветка, под лепестками, не кончается неприметная работа.
Жилкой вонзившегося в мерзлоту корешка цветок вытягивает влагу, дышит и
обращает свое дыхание в зеркально-тонкую, прозрачную льдинку, которая утром
снова поймает и соберет в пучок лучи солнца.
Из утра в утро, изо дня в день идет невидная миру работа, пока не
созреет маковка. И когда поблекнут, тряпично свернутся и опадут лепестки,
сухо треснет, обломится былка стебелька, уронит наземь погремушку-маковицу,
ветром ее покатит по тундре, соря черненькой пыльцой семян.Источник: дети - цветы жизни.... на Боганиде выросли такие