Автор Мэри задал вопрос в разделе Образование
знатоки русского языка! помогите! мне нужно расставить знаки препинания! на вас вся надежда! спасибо! и получил лучший ответ
Ответ от Альвиан Аширов[гуру]
А еще легче: найти в инете текст "Челкаша" Горького и скопировать) Мэри
Мастер
(2040)
нашлааа! Спасибо за совет!
Ответ от Галия-Солнце[новичек]
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно--голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде рассекаемой ударами весел пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся морскими волнами. Они, заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут вспененные загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат- все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны, в нем слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами тяжёлые пароходы-гиганты свистят, шипят, и в звуке рожденном ими чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом, рваные, потные, отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие, блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш, старый травленный волк несомненно хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже здесь среди сотен таких же как и он босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно--голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде рассекаемой ударами весел пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся морскими волнами. Они, заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут вспененные загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат- все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны, в нем слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами тяжёлые пароходы-гиганты свистят, шипят, и в звуке рожденном ими чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом, рваные, потные, отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие, блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш, старый травленный волк несомненно хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже здесь среди сотен таких же как и он босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Ответ от Ѐоза[гуру]
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно--голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел, пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся морскими волнами. Они заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут, вспененные загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат- все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем слабы и смешны. И сами люди первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами тяжёлые пароходы-гиганты свистят шипят, и в звуке, рожденном ими чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков, несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом рваные потные отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг, появился Гришка Челкаш старый травленный волк, несомненно, хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы, то и дело вздрагивали как у кота, а заложенные за спину руки, потирали одна другую. Даже здесь :среди сотен таких же как и он босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно--голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море, точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел, пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся морскими волнами. Они заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут, вспененные загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат- все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем слабы и смешны. И сами люди первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами тяжёлые пароходы-гиганты свистят шипят, и в звуке, рожденном ими чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков, несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот так бок о бок и уживаются друг с другом рваные потные отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг, появился Гришка Челкаш старый травленный волк, несомненно, хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы, то и дело вздрагивали как у кота, а заложенные за спину руки, потирали одна другую. Даже здесь :среди сотен таких же как и он босяцких фигур, он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Ответ от Алим[гуру]
Лови в почте, через 15 минут.
Лови в почте, через 15 минут.
Ответ от И.Т.А.[гуру]
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно-голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся с морскими волнами. Они, заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут вспененные, загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат - все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами, тяжёлые пароходы-гиганты свистят, шипят, и в звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков, несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот та, бок о бок, и уживаются друг с другом рваные потные отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш - старый травленный волк, несомненно хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный, немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и, поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали, как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже здесь среди сотен таких же, как и он, босяцких фигур он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Над портом стоит потемневшее от пыли мутно-голубое небо. Жаркое солнце смотрит в зеленоватое море точно сквозь тонкую серую вуаль. Оно почти не отражается в воде, рассекаемой ударами весел пароходных винтов, острыми килями судов, борющихся с морскими волнами. Они, заколдованные в гранит, бьются о борта судов и ропщут вспененные, загрязнённые разным хламом. Звон якорных цепей, грохот сцепленных вагонов, металлический вопль железных листов, падающих откуда-то на немощную мостовую, крики тружеников-грузчиков, юных матросов и таможенных солдат - все эти звуки сливаются в оглушительную музыку рабочего дня. Но голоса людей еле-еле слышны в нем, слабы и смешны. И сами люди, первоначально родившие этот шум, работающие на износ и живущие впроголодь, смешны и жалки. Потные, оборванные, согнутые под тяжестью товаров, они суетливо бегают в тучах пыли. Люди ничтожны по сравнению с окружающими их грудами товаров, гремящими вовсю вагонами. Созданное ими поработило и обезличило их.
Стоя под парами, тяжёлые пароходы-гиганты свистят, шипят, и в звуке, рожденном ими, чудится насмешливая нота презрения к серым пыльным фигурам людей. Длинные вереницы грузчиков, несущих на своих плечах тысячи пудов хлеба, железные животы судов для того, чтобы заработать несколько фунтов того же хлеба для своего желудка. Вот та, бок о бок, и уживаются друг с другом рваные потные отупевшие от усталости шума и зноя люди и могучие блестящие на солнце машины, созданные этими людьми.
Раздалось одиннадцать ударов в колокол. Когда последний звук замирал, страстная музыка труда звучала уже тише. Наступало обыденное время. Грузчики, бросив работать, рассыпались по гавани шумными группами. Вдруг появился Гришка Челкаш - старый травленный волк, несомненно хорошо знакомый всем в этой местности. Он был бос в старых поношенных штанах, в грязной ситцевой рубахе с разорванным воротом. Длинный, немного сутулый, он медленно шагал по дощатому тротуару и, поводя своим горбатым хищным носом, кидал вокруг себя острые взгляды. Он как будто высматривал кого-то. Его густые и длинные усы то и дело вздрагивали, как у кота, а заложенные за спину руки потирали одна другую. Даже здесь среди сотен таких же, как и он, босяцких фигур он сразу обращал на себя внимание своим сходством с ястребом. В этой бешеной сутолоке порта Челкаш чувствовал себя прекрасно. Впереди ему улыбался солидный заработок, требующий немного труда и много ловкости. Он мечтал о том, как загуляет завтра поутру, когда в его кармане появятся кредитные бумажки.
Ответ от 3 ответа[гуру]
Привет! Вот подборка тем с похожими вопросами и ответами на Ваш вопрос: знатоки русского языка! помогите! мне нужно расставить знаки препинания! на вас вся надежда! спасибо!