ты стол накрыл на шестерых
Автор Миша задал вопрос в разделе Литература
Кто те шестеро, о которых говорит М. Цветаева в стихотворении "Я стол накрыл на шестерых... " (1941) и получил лучший ответ
Ответ от Mamavika@mail.ru[активный]
это был ответ на произведение тридцатитрехлетнего Тарковского:
Меловой да соляной
Твой Славянск родной,
Надоело быть одной -
Посиди со мной.. .
Стол накрыт на шестерых,
Розы да хрусталь,
А среди гостей моих
Горе да печаль.
И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.
Как двенадцать лет назад,
Холодна рука
И немодные шумят
Синие шелка.
И вино звенит из тьмы,
И поет стекло:
“Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло! ”
Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:
— Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И поют из-под земли
Наши голоса.
В конце зимы или в самом начале весны 1941 года Тарковский читал друзьям, среди которых была и Марина, новое свое стихотворение. Стол накрыт на шестерых, Розы да хрусталь, А среди гостей моих Горе да печаль. И со мною мой отец, И со мною брат, Час проходит. Наконец У дверей стучат. Как двенадцать лет назад Холодна рука И немодные шумят Синие шелка. И вино звенит из тьмы, И поет стекло: "Как тебя любили мы, Сколько лет прошло! " Улыбнется мне отец, Брат нальет вина, Даст мне руку без колец, Скажет мне она: - Каблучки мои в пыли, Выцвела коса, И поют из-под земли Наши голоса. Цветаеву прямо-таки захлестнула волна страстной обиды. Это даже не давнее - "что за тем столом я - голодная". Тут о ней просто забыли, не пригласили к столу. Обида столь велика, что - редчайший случай - Марина Ивановна забыла ритм стихотворения Тарковского. Строка, взятая эпиграфом, звучит не хореем, а ямбом: "я стол накрыл на шестерых" (у этой строки вообще было немало приключений. Автор менял ее на "стол накрыт на четверых", а позднее вернулся к первоначальному варианту. Но в любом виде стихотворение из книги "Земле - земное" издательством было изъято. ) Итак, вот ответ Цветаевой. Все повторяю первый стих И все переправляю слово: "Я стол накрыл на шестерых"... Ты одного забыл - седьмого. Невесело вам вшестером, На лицах - дождевые струи... Как мог ты за таким столом Седьмого позабыть седьмую... Невесело твоим гостям, Бездействует графин хрустальный. Печально - им, печален - сам, Непозванная - всех печальней. Невесело и несветло. Ах! не едите и не пьете. - Как мог ты позабыть число? Как мог ты ошибиться в счете? Как мог, как смел ты не понять, Что шестеро (два брата, третий - Ты сам - с женой, отец и мать) Есть семеро - раз я на свете! Ты стол накрыл на шестерых, Но шестерыми мир не вымер. Чем пугалом среди живых - Быть призраком хочу - с твоими, (Своими)... Робкая, как вор, О - ни души не задевая! - За непоставленный прибор Сажусь незваная, седьмая. Раз! - опрокинула стакан! И все, что жаждало пролиться, - Вся соль из глаз, вся боль из ран - Со скатерти - на половицы. И - гроба нет! Разлуки - нет! Стол расколдован, дом разбужен. Как смерть - на свадебный обед, Я - жизнь, пришедшая на ужин. ..Никто: не брат, не сын, не муж, Не друг - и все же укоряю: - Ты, стол накрывший на шесть душ, Меня не посадивший с краю.
Под стихами дата - 6 марта 1941 года. Это последние строки Марины Цветаевой. Снова - "одна противу всех", непонятая и непозванная. До рокового дня в Елабуге осталось совсем немного. "Стихотворение Марины появилось уже после ее смерти, - вспоминает Арсений Александрович. - Для меня это был как голос из гроба".
Источник: .
Могу только добавить, что "немодные синие шелка" - это не о жене, а о женщине, которую Тарковский любил ("двенадцать лет назад", но и позже любил). Ей же посвящено стихотворение "Первые свидания" ("Свиданий наших каждое мгновенье"). Она умерла.
Стихотворение обращено к поэту Арсению Александровичу Тарковскому (1907 — 1989), с которым Цветаева познакомилась в 1940 году, и является ответом на его стихотворение «Стол накрыт на шестерых».
http://ru.wikisource.org/wiki/Всё_повторяю_первый_стих_(Цветаева)
Итак, год 1939-й.
Вернувшаяся в СССР бездомная, безработная, неприкаянная Цветаева. Муж еще не расстрелян (по крайней мере, она не знает об этом), а дочь уже арестована. По двум страшным, но разным адресам приходится носить передачи. А еще платить за снимаемую комнату, кормить себя и сына... Марине 47 лет. Но жизнь как будто остановилась в ее зеленых глазах. "Я очень постарела... и морда зеленая: в цвет глаз, никакого отличия... Но мне все еще нужно, чтобы меня любили,.. во мне нуждались - как в хлебе". Душа жива.
А вот другой полюс вольтовой дуги, озарившей кромешные времена всеобщего страха. Баловень судьбы с нервным худощавым лицом и пытливыми глазами под удивленно взметнувшимися бровями, почти доживший до возраста Христа.
Кого следует благодарить за то, что полюса сблизились и произошла вспышка? Судьбу? Туркменского лирика XIX века Кемине, чьи стихи переводил тогда Арсений Тарковский? Переводчицу Нину Герасимовну Бернер-Яковлеву, которая по просьбе Тарковского показала сборник стихов Кемине Цветаевой?
В конце зимы или в самом начале весны 1941 года Тарковский читал друзьям, среди которых была и Марина, новое свое стихотворение. Стол накрыт на шестерых, Розы да хрусталь, А среди гостей моих Горе да печаль. И со мною мой отец, И со мною брат, Час проходит. Наконец У дверей стучат. Как двенадцать лет назад Холодна рука И немодные шумят Синие шелка. И вино звенит из тьмы, И поет стекло: "Как тебя любили мы, Сколько лет прошло!" Улыбнется мне отец, Брат нальет вина, Даст мне руку без колец, Скажет мне она: - Каблучки мои в пыли, Выцвела коса, И поют из-под земли Наши голоса. Цветаеву прямо-таки захлестнула волна страстной обиды. Это даже не давнее - "что за тем столом я - голодная". Тут о ней просто забыли, не пригласили к столу. Обида столь велика, что - редчайший случай - Марина Ивановна забыла ритм стихотворения Тарковского. Строка, взятая эпиграфом, звучит не хореем, а ямбом: "я стол накрыл на шестерых" (у этой строки вообще было немало приключений. Автор менял ее на "стол накрыт на четверых", а позднее вернулся к первоначальному варианту. Но в любом виде стихотворение из книги "Земле - земное" издательством было изъято.) Итак, вот ответ Цветаевой. Все повторяю первый стих И все переправляю слово: "Я стол накрыл на шестерых"... Ты одного забыл - седьмого. Невесело вам вшестером, На лицах - дождевые струи... Как мог ты за таким столом Седьмого позабыть седьмую... Невесело твоим гостям, Бездействует графин хрустальный. Печально - им, печален - сам, Непозванная - всех печальней. Невесело и несветло. Ах! не едите и не пьете. - Как мог ты позабыть число? Как мог ты ошибиться в счете? Как мог, как смел ты не понять, Что шестеро (два брата, третий - Ты сам - с женой, отец и мать) Есть семеро - раз я на свете! Ты стол накрыл на шестерых, Но шестерыми мир не вымер. Чем пугалом среди живых - Быть призраком хочу - с твоими, (Своими)... Робкая, как вор, О - ни души не задевая! - За непоставленный прибор Сажусь незваная, седьмая. Раз! - опрокинула стакан! И все, что жаждало пролиться, - Вся соль из глаз, вся боль из ран - Со скатерти - на половицы. И - гроба нет! Разлуки - нет! Стол расколдован, дом разбужен. Как смерть - на свадебный обед, Я - жизнь, пришедшая на ужин. ..Никто: не брат, не сын, не муж, Не друг - и все же укоряю: - Ты, стол накрывший на шесть душ, Меня не посадивший с краю. Под стихами дата - 6 марта 1941 года. Это последние строки Марины Цветаевой. Снова - "одна противу всех", непонятая и непозванная. До рокового дня в Елабуге осталось совсем немного. "Стихотворение Марины появилось уже после ее смерти, - вспоминает Арсений Александрович. - Для меня это был как голос из гроба".
http://www.litera.ru/stixiya/articles/440.html