ю коваль алый

Ответ от Ѝлина[гуру]
настоящим художником Коваль стал прежде, чем писателем. Но и писал он как художник — замечая то, что остальным не видно.
( Год учительствовал Коваль в Татарии, в сельской школе. А когда вернулся домой, в Москву, привёз с собой новые стихи, рассказы и ещё рисунки. Рисовал он всегда. В институте даже второй диплом получил — учителя рисования. Руки у него, как у настоящего коваля, были мастеровитые, «умные» руки. Ладили они и с красками, и с глиной, и с металлом. )
Этот его пристальный взгляд можно почувствовать в любой книге: в «Алом» и «Чистом Доре» , в «Листобое» и в «Самой лёгкой лодке в мире» , в «Шамайке» и, конечно, в «Недопёске» — пожалуй, лучшей его повести. Так там спокоен и прозрачен воздух, что порою берёт сомнение: уж не колдовство ли это? Да и то сказать, коваль, кузнец то есть, он ведь всегда, поговаривали, знался с нечистой силой, а потому и считался чуть ли не колдуном.
Во всяком случае, Юрию Ковалю в его книгах подчинялись и люди, и звери, и деревья, и реки, и даже звёзды. Заставил же он однажды созвездие Ориона светить недопёску Наполеону Третьему. И ведь светит. И кто знает, сколько ещё светить будет?
А может, всё это наговор, и нет здесь никакого колдовства, а есть умение и знание, что ли. Только вот откуда он, столичный житель, мог знать, как «почти не шевелясь, выползает туман к берегу» или какие они, «чудовищные, похожие на золотых гусениц корни аира» . А вот знал. Потому что исходил многие десятки километров по лесам и полям, живал и в дальних заброшенных деревеньках, и в охотничьих избушках. Так что действительно знал — в лицо — и птиц, и зверей, и травы разные. И понимал их, и любил. Одну из своих книг он закончил так:
«Шилишпер. Рыба, которая любит хлопать хвостом по воде. Если б автору предложили стать рыбой, он, конечно бы, стал шилишпером» .
А ковалём, по Далю, в России ещё называли речного бычка. Бычок — рыбка малая, незаметная и совсем непривередливая. Она, наверное, единственная из всех до сих пор живёт в Яузе. Река есть такая в Москве. Как раз на её берегу, в углу, образованном двумя глухими заборами, в старинном трёхэтажном доме была у Юрия Коваля мастерская.
-может, здесь чего найдете.. .
Коваль старается воспитать не какие-то отдельные черты, но человека в целом. В "пограничном" рассказе "Алый" говорится о службе на границе, о взаимной душевной привязанности пограничника Кошкина и его пса Алого, о целой истории их общей жизни, закончившейся смертью Алого во время жестокой схватки Кошкина с нарушителем.
Нет здесь привычного для детского рассказа благополучного конца, ибо писатель уверен, что трагическое неотделимо скреплено с воспитанием духовного мужества, что надо научить детей не только радоваться, но и страдать. Без умения мужественно переносить боль нельзя стать настоящим человеком.
Писатель, живописец и музыкант существуют в Ковале на равных правах, потому родина предстает в музыке, в красках, в густоте их тона, которая должна дать почувствовать прочность, полноту жизни. Бьет в глаза красный цвет рябин, дрозды в рябине тоже кажутся тяжелыми и красными, а в рисунке на листьях пламенеющих кленов глаз художника видит отпечатки бесконечных восходов и закатов.
"Деревня моей души" - так сказал однажды Коваль о Чистом Доре, как о мечте, о выражении своего идеала. ..-книга Павлова Н. о Ю. Ковале------
Удачи!