как называли себя городецкий зенкевич нарбут

Ответ от Vertu bentley[гуру]
В 1912 г. среди множества стихов, опубликованных в петербургских
журналах, читатель не мог не задержать внимания на таких, например,
строчках:
Я душу обрету иную,
Всё, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
(Н. С. Гумилев)
И часы с кукушкой ночи рады,
Все слышней их чёткий разговор.
В щёлочку смотрю я: конокрады
Зажигают под холмом костёр.
(А. А Ахматова)
Но я люблю на дюнах казино,
Широкий вид в туманное окно
И тонкий луч на скатерти измятой.
(О. Э. Мандельштам)
Эти трое поэтов, а также С. М. Городецкий, М. А. Зенкевич, В. И.
Нарбут в том же году назвали себя акмеистами (от греч. akme – «высшая
степень»). Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на
подробности бытия живое и непосредственное ощущение природы, культуры,
мироздания и вещного мира, мысль о равноправии всего сущего – вот что
объединяло в ту пору всех шестерых. Почти все они прошли ранее выучку у
мастеров символизма, но в какой - то момент решили отвергнуть свойственные
символистам устремлённость к «мирам иным» и пренебрежение к земной,
предметной реальности.
Изменилось и отношение к слову: акмеисты утверждали, что поэтическое
слово имеет твёрдо очерчённые границы. И. Ф. Анненский, поэт и критик,
говорил о поэтах, пришедших на смену символизму: «Всё это не столько мушки,
как артисты поэтического слова. Они его гранят и обрамляют». Акмеисты
подчёркивали границы поэтического текста – это сказалось и в лаконичности
стихового повествования, и в лаконичности стихового повествования, и в
чёткости лирической фабулы, и в остроте завершения стихотворной пьесы:
знаменитые «шпильки» , «пуанты» , «выпада» у Ахматовой и Мандельштама.
Поэзия акмеизма отличалась повышенной склонностью к культурным
ассоциациям, она вступала в перекличку с минувшими литературными эпохами.
«Тоска по мировой культуре» - так определил впоследствии акмеизм О. Э.
Мандельштам. Мотивы и настроения «экзотического романа» и традиция
лермонтовского «железного стихи» у Гумилёва; образы древнерусской
письменности Данте и психологического романа XIX в. у А. А. Ахматовой; идеи
натурфилософии у Зенкевича; античность у Мандельштама; мир Н. В. Гоголя, Г.
С. Сковороды у Нарбута – вот далеко не полный перечень затронутых
акмеистами культурных слоёв. При этом каждый из акмеистов обладал
творческим своеобразием. Если в поэзии Н. С. Гумилева звучал порой гимн
«сильной личности» , а в произведениях М. А. Кузмина преобладало характерное
для акмеизма эстетство, то творчество А. А. Ахматовой развивалось
прогрессивно, переросло узкие границы акмеизма и в нём возобладали
реалистическое начало, патриотические мотивы. Находки акмеистов в области
художественной формы использовались некоторыми нашими поэтами в последние
десятилетия. “Серебряный век” – сложное, изумительное полотно русской поэзии,
которое начало ткаться невидимой рукой создателя в 90-х годах XIX века. И
первым наиболее ярким рисунком этого бесценного, многоликого творения стал
символизм с его поэтикой намека и иносказания, с его эстетизацией смерти
как живого начала, с его креативной силой "безумия", со знаковым
наполнением обыденных слов. Его важнейшей приметой стала аналогия лика,
мимолетности, сиюминутности, в которых отразилась Вечность.
Новое мировоззрение потребовало от новой поэтической школы нового
приема. Таковым стал символ – многозначное иносказание, сформировавшее еще
поэтику Священного писания, а затем причудливо разработанное французскими
символистами. Опыт библейской символики очень повлиял на судьбу слова
"символ": в "светском" понимании оно оставалось простым риторическим
примером, применяемым к любому материалу, в "духовном" же понимании оно