почему греки создавали мифы

Ответ от Александр Владиславович[гуру]
Виталий, любая религия содержит в себе волшебные конгломераты. Религии создавались во времена, когда мышление людей было организовано не так, как сегодня, и щедро включало в себя феерический элемент. Ста лет не прошло с тех пор, когда люди еще верили в гигантского кальмара, способного утаскивать на дно морские корабли. Да и сейчас люди охотно верят, что «ученые» нашли рыбочеловека или что американские астронавты, направив телескоп Хаббл на солнце, увидели ад и кричащих грешников. Видимо, дело не в какой-то исключительно библии присущей абсурдности, а в самой природе религиозного мышления.
В чем же состоит эта природа? Я заметил, что как у взрослых людей главным способом мышления становится рассуждение, так у ребенка главным бывает воображение. Видимо, воображение – и есть «мышление» , предшествующее мышлению, мышление в стадии становления разума. У Платона я с удивлением прочел, что в древней Греции одной из функций поэта было, вы не поверите, - создание новых мифов. Раньше я полагал, что греческое многобожие было религиозным каноном, но, оказывается, нет. Мифы сочинялись постоянно, по нескольку в день, и было их гораздо больше, чем дошло до наших дней. Это был жанр литературы, к которому, впрочем, относились весьма серьезно. Поэты, в сущности, работали пророками, и публика порой освистывала их, потому что миф недотягивал до рамок жанра, а порой признавала. Признанный миф записывался и запоминался, и греки не делали различия между верой в миф и признанием мифа полноценным художественным произведением. Это все равно как если бы мы признали роман Л. Н. Толстого «Воскресенье» за религиозное откровение. Но в те времена мышление было иным, вот в чем парадокс. Художественное произведение Гомера обильно населено богами, и грекам удавалось легко совмещать религиозную веру в описанных Гомером богов, и чистый «читательский» восторг. Они странным образом не могли разделить восхищения эстетического и поклонения религиозного. Не только расхожие мифы делались сюжетами для пьес, но и лучшие пьесы греков сразу же становились их мифами. Это синкретическое восприятие художественного как религиозного было свойственно тогдашней парадигме интеллекта повсеместно. Рассмотрите под этим углом зрения хоть исламскую традицию, хоть индуистскую – везде вы найдете религиозную фантастику, потребность в которой отчасти сохранилась и в наши дни, устоявшись в жанре фэнтази и НФ. То, что воспринимается сегодня как чудовищный абсурд, можно прочесть и с умилением, и улыбкой. Заметьте, наша язвительность молчит, когда мы рассматриваем мертвые религии, тоже полные фантастики, вроде Гидры со змеиными волосами, или Геракла, удерживающего небесный свод, или того смешнее – Зевса, рождающего Афину головной болью, от которой раскалывается голова, а сама Афина выходит в пролом.
Представьте себе мир, в котором нет образцов скептического мышления, нет журналистики, нет телевидения, книгопечатанья, газет и радио, научно-исследовательских институтов, науки как организованного общественного сознания, мир, в котором скепсис вообще не является ценным интеллектуальным качеством! Вспомните себя ребенком четырех лет, и представьте, что весь мир, или почти весь, включая и взрослых, и старцев, ориентирован на мышление младенца как на эталон.
Вам не позволяет поверить в мифы библии образ вашего мышления. Но если вы расскажете тот же миф ребенку, он поверит, причем именно по древнегреческой причине: у него восторг является критерием истины, и он верит мифу, как вы, например, верите хорошему стихотворению Бродского.
Наивное мышление обожает потрясающие подробности, и, когда их не находит в сухих моральных предписаниях пророка, нисколько не стесняясь, добавляет их в текст.
Беда в другом. Многие мифы оказались поучительны, но в условиях изменившегося мышления остались наивными по форме. Никто не принуждает взрослого человека истребить и обнулить все интеллектуальные достижения и поглупеть до фантазии. Но отношения к мифам как к нравоучениям они все же заслуживают.