портрет кутузова в романе война и мир

Ответ от Кирилл Жирнов[гуру]
Кутузов — главнокомандующий русской армией. Участник реальных исторических событий, описанных Толстым, и одновременно сюжета произведения. У него «пухлое, изуродованное раной лицо» с орлиным носом; он седой, полный, тяжело ступа ет. На страницах романа К. впервые появляется в эпизоде смотра под Браунау, производя на всех впечатление знанием дела и вниманием, скрытым за кажущейся рассеянностью. К. умеет быть дипломатичным; он достаточно хитер и говорит «с изяществом выражений и интонаций» , «с аффектацией почтительности» подначальственного и нерассуждающего человека, когда дело не касается безопасности родины, как перед Аустерлицким сражением. Перед Шенграбенским сражением К. , плача, благословляет Багратиона. В 1812 г. К. , вопреки мнению светских кругов, получает княжеское достоинство и назначается главнокомандующим русской армией. Он любимец солдат и боевых офицеров. С начала своей деятельности в качестве главнокомандующего К. считает, что для победы в кампании «нужно терпение и время» , что решить все дело могут не знания, не планы, не ум, а «что-то другое, независимое от ума и знания». Согласно толстовской историко-философской концепции, личность не в состоянии по-настоящему влиять на ход исторических событий. К. обладает способностью «спокойного созерцания хода событий» , однако умеет все увидеть, выслушать, запомнить, ничему полезному не поме- шать и не позволить ничего вредного. Накануне и во время Бо- родинского сражения командующий следит за подготовкой к бою, вместе со всеми солдатами и ополченцами молится перед иконой Смоленской Божией матери, и во время боя управляет «неуловимой силой» , называемой «духом войска». Мучительные чувства испытывает К. , принимая решение об оставлении Москвы, но «всем русским существом своим» знает, что французы будут побеждены. Направив все свои силы на освобождение родины, К. умирает тогда, когда роль его исполнена, а враг вытеснен за границы России. «Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история».