сравнение произведений куприна и бунина

Ответ от Evelina[гуру]
Стили их произведений крепко отличались – Куприн, как бы в пику своему сопернику, выработал язык намеренно более упрощенный и заземленный, но – удивительно – от этой простоты язык не стал менее ярким и запоминающимся. Сам Иван Алексеевич восторгался множеством находок быстро растущего и поднимающегося к всероссийской славе писателя. Вот и началом повести “Молох” восхищался: “Заводской гудок протяжно ревел, возвещая начало рабочего дня. Густой, хриплый звук, казалось, выходит из-под земли и расстилается по ее поверхности. Мутный рассвет дождливого августовского дня придавал ему суровый оттенок тоски и угрозы... ” Как, наверняка, и таким замечательным эпизодом из этой же повести был порадован: “Еще издали на разгоряченные лица пахнуло свежестью и запахом осеннего леса.. . Дорожка, становясь всё круче, исчезала в густых кустах орешника и дикой жимолости, которые сплетались над ней сплошным темным сводом. Под ногами уже шелестели желтые, сухие, скоро-бившиеся листья. Вдали сквозь густую сеть чащи алела вечерняя заря... ” Только, надо полагать, не одни красоты пейзажей и языка привлекали Бунина в рассказах и повестях друга-писателя. Была в них необычная новизна в показе действительности, какие-то мощные дерзость, смелость, знание того, что описывает, того, что осуждает, не приемлет чистым сердцем. Вот и в “Молохе”. Сколько писателей, начиная с Гончарова и кончая Маминым -Сибиряком, воспевало нарождающуюся на Руси индустриальную мощь. А Куприн первым заявил вперекор всем: мощные заводы – это Молох, пожирающий здоровье и жизни не только работающих на них людей, но и проживающих рядом. И не только загрязнением атмосферы наносят они вред, но и нравственным разложением поселян, страшным, неотразимым влиянием на них всемогущих денег, затягивающей порабощенностью.. . Ничего духовного не остается для поселян – тяжкий труд от гудка до гудка, невыно-симая обстановка в самом заводском городке.. . Считалось, что Куприн, очень ревнивый человек, чуть ли не болезненно относился к рассказам своего друга Бунина. Писал что-нибудь Бунин, и Куприн обязательно создавал произведение на эту же тему, только со своим, понятно, акцентом, мироощущением. Но при сравнении писателей по сходным темам это оказалось утверждение голословным. Все свои вещи, за исключением одной, Куприн написал на несколько, а то и на много лет раньше бунинских. “Молох”, “Олеся”, “Белый пудель”, “Суламифь”, “Яма” – все гораздо старше по рождению бунинских двойников: скажем, “Деревни” и “Суходола” (разлагающее воздействие сельской жизни в пику развращающему воздействию промышленного города) ; старше “Митиной любви” и других так называемых “любовных” рассказов; “Снов Чанга” (жизнь братьев наших меньших) ; путевых заметок-эссе после поездки по Египту и Палестине (библейская тематика) ; старше “Человека из Сан-Франциско” (нравственное падение человека) . Вот только “Окаянные дни” Бунин опубликовал на год раньше купринской повести о гибельном воздействии на Россию революции – “Купол святого Исаакия Далматского”. Впрочем, нельзя категорично утверждать, что Бунин в чем-то подражал Куприну или наоборот – Куприн Бунину. Каждый шел своей дорогой, своей литературной стезей, но влияние друг на друга они, бесспорно, оказывали. Да и как же иначе: два достойнейших соперника работали в литературе в одно время. Написал что-то необычное Куприн, и Иван Алексеевич, оценивая по достоинству новое творение, отмечал, что он бы решил поднятые проблемы совсем по-другому, и в конце концов, чуть позднее, так и решал их, по-своему. Так же, вероятно, поступал и Александр Иванович Куприн. Если мы внимательно начнем рассматривать хронологию создания его произведений, то непременно обнаружим в них своеобразную перекличку с бунинскими рассказами и повестями, да и с романом “Жизнь Арсеньева”. Как обнаруживаем это в замечательной повести “Купол святого Исаакия... ”. И тот, и другой писатель оказался пророком. Да и могут ли быть не пророческими сердца, до последнего биения отданные своему отечеству, своему народу?