суетин художник

Ответ от Galina Firsova[гуру]
Николай Михайлович Суетин (1897–1954), русский художник, мастер дизайна, графики и живописи, представитель авангарда в его супрематическом варианте, реформатор русского фарфора.
Родился в поселке Мятлевская (Калужская губерния) 25 октября (6 ноября) 1897 в семье начальника местной железнодорожной станции. В начале 1910-х годов учился в Кадетском корпусе в Петербурге и увлекся в эти годы рисованием. С началом Первой мировой войны был мобилизован. С 1915 служил в Витебске, где в 1918 записался в Народную художественную школу, созданную М. З. Шагалом, а в 1919–1920, познакомившись с Малевичем, вошел в «Уновис» (см. УНОВИС) . В 1922 демобилизовался и переехал в Петроград; начал работать на Государственном фарфоровом заводе в качестве художника-композитора.
Досупрематическое творчество художника малозначительно – он как бы стартовал с «Уновиса» . Сыграл исключительно важную роль в процессе предметного выражения идей основоположника супрематизма, – тех идей, которым сам Малевич лишь весьма редко придавал декоративно-прикладное воплощение. Активный сотрудник Музея художественной культуры и Инхука (с 1924), Суетин осмыслял свои геометрические абстракции как чертежи для универсального преображения окружающих человека форм. Его модели-«архитектоны» , разработки особого «супрематического ордера» , так и остались (в том, что касается зодчества как такового) в основном в статусе моделей, лишь в весьма урезанном виде претворившись в реальные постройки. Как художник по фарфору он произвел настоящую революцию, радикально видоизменив как декор, так и саму структуру изделий – в результате отказа от каких бы то ни было исторических стилизаций ради элегантно-строгого геометризма (чашки, блюдца, вазы-«суетоны» и сервизы, лучше всего представленные в Музее ленинградского фарфорового завода) . Позднее вслед за своим учителем перешел от чистой геометрии к «метафизическим» , условно-знаковым фигуративным образам, что сказалось и в станковом (крестьянские мотивы конца 1920-х годов) , и в декоративно-прикладном (сервиз Бабы, 1930) творчестве Суетина. В 1935 создал памятник в виде куба на могиле Малевича в подмосковной Немчиновке (не сохранился) .
Не оставлял фарфора и позже, однако его дизайн становился все более традиционным. В период господства соцреализма находил творческий выход в архитектурно-оформительских работах: спроектированные им (с соавторами) интерьеры павильона СССР на Международной выставке в Париже (1937, архитектор Б. М. Иофан) стали как бы «тайным парадом» архитектонов. Однако и здесь с годами повернул к классической традиции: в 1942 сконструировал новое, но стилизованное под старину убранство надгробия А. В. Суворова в Троицком соборе Александро-Невской лавры, а в 1944 – изобразительно-предметную выставку «Героическая оборона Ленинграда» (1944).
Умер Суетин в Ленинграде 22 января 1954.

Ответ от Дождь.[гуру]
Бетонный супрематический куб с красным квадратом жмется к ельнику на обочине дороги. Ее противоположная сторона застроена респектабельными особняками. Эта улица носит имя Казимира Малевича. Другая, неподалеку еще одного великого представителя русского авангардного искусства, Василия Кандинского.
Прах под дубом
Малевич серьезно относился к собственной смерти: даже гроб был изготовлен по его же эскизу. В июне 1931 года Малевич в письме своему другу, художнику Ивану Клюну, написал: «Когда умру, все художники всего мира и тот, кто меня знает, должны похоронить меня в Барвихе» . Но уже перед смертью, понимая, что в соседстве с правительственными дачами места ему не найдется, он просил родственников похоронить себя рядом с Немчиновкой, под большим старым дубом. Его волю выполнили. Урну с пеплом художника опустили в могилу под дубом, над ней установили памятник деревянный куб с черным квадратом, созданный по проекту его ученика Николая Суетина.
Однако уже через десяток лет лишь несколько человек знали, где упокоен прах Казимира Малевича. Во время войны в дуб ударила молния, остатки спилили как возможный ориентир для немецкой артиллерии. Возможно, и по могиле художника легла полевая дорога для тяжелой военной техники.
Из авангардистов Суетин был одним из самых ярых и убежденных. Его картины, рисунки, архитектоны, а также чашки, чайники и знаменитый супрематический гроб, в котором похоронили Малевича, — золотой фонд и всего отечественного искусства, и коллекции Русского музея, и тем более частных собраний, откуда на выставку пришло немало работ. Это то, что по идее надо было впитать с молоком матери, знать с детства и опознавать так же безошибочно, как "Трех богатырей" или "Лебединое озеро". До сих пор массовый российский зритель считает авангард не классикой и национальным достоянием, а чем-то сомнительным и непонятным, и это свидетельство позорной отсталости и замшелости системы образования.
Картины Суетина — это, как и весь авангард, не столько самостоятельная живопись, сколько наглядные пособия по эстетике и теории искусства, философии, идеологии и "всеобщей теории всего" авангардистов. В дневнике Суетин пишет: "Супрематизм — отвлеченность. Он есть небывалое и колоссальное в мысли, но вышедшее из эпохи. В нем нет земли и хочется человеческого". В супрематизме и вообще в авангарде действительно "нет земли", это чистой воды философия, разве что выраженная образами на холсте, а не словами на бумаге. Поэтому Суетин продолжает: "Я хочу мощи человеческой у живописца. Хочу ощутить импульс своего человеческого мяса. Хочу быть на земле и с мощью ея". Отсюда его картины — отвлекаясь от беспредметности, Суетин, как и Малевич, пишет крестьян, стога, дали и ту самую землю, которой ему не хватало в беспредметных геометрических абстракциях супрематизма.

Ответ от 3 ответа[гуру]

Ответ от 3 ответа[гуру]