Пушкин жил на свете рыцарь бедный
Автор Gioco смешливая)) задал вопрос в разделе Литература
ЖИЛ НА СВЕТЕ РЫЦАРЬ БЕДНЫЙ-2....: почему в романе ФМД ИДИОТ, когда читают это стихотворение пушкина, и получил лучший ответ
Ответ от Евгения[гуру]
Звеном, объединяющим эти два полюса: Христа и бедного рыцаря, у Достоевского становится тема Дон-Кихота. На такую связь писатель указывал и сам. Недаром Аглая то прячет письмо Мышкина в книгу Сервантеса, то называет «бедного рыцаря» «серьезным Дон-Кихотом»
Сходная идея двигала и Достоевским, когда в романе он совмещал несовместимое: князя «Бедного рыцаря» и «Князя Христа» , взявшегося «восстановить и воскресить человека». Судя по черновым записям, в финале романа генеральша Епанчина должна была, «в конце, со слезами» сказать о Мышкине: «Да, он был «полон чистою любовью» , он был «верен сладостной мечте – восстановить и воскресить человека! »
Читала же Аглая не тот текст, всем нам известной баллады, а другую редакцию, в урезанном виде, где говорится о поклонении Даме, страстном, не религиозного характера
«Бедный рыцарь» имел, как полагается рыцарю «прекрасную даму» , которую он соответственным образом обожал. Ее буквы «начертал он на щите» , – и эти буквы – A(ve), M(ater) D(ei).
Но, скорее всего, Аглая цитирует другую редакцию легенды о "рыцаре бедном", в которой не акцентируется вопрос поклонения Богородице.
Евгения
Просветленный
(49564)
Может быть, текст был у них в другой редакции?
Возможно, потому, что как "рыцаря бедного" олицетворяли с князем Мышкиным, так и Даму олицетворяли с Настасьей Филипповной, а о ней в кругу, в котором происходило чтение стихотворения, предпочитали не говорить и подсознательно избегали всего, с ней связанного.
Эту пушкинскую балладу читает Аглая в «Идиоте» , отсюда возникает уподобление князя Мышкина герою пушкинского стихотворения. Князь, «рыцарь бедный» , влюблен, однако не в деву Марию, а в грешницу (Настасью Филипповну) , которой с очевидностью отыскивается евангельский прототип – блудница Мария Магдалина, последовавшая тем не менее за Христом – и прощенная. Достоевский, разумеется, не следует сюжету баллады, а строит свою структуру, которая чаще связана именно с темой раскаявшейся грешницы (Сонечка Мармеладова, Грушенька) , через пушкинский сюжет вводя читателя в мир средневеково-куртуазных баллад и мистерий. Пушкин же прост и ясен. Сражавшийся всю жизнь за святой идеал рыцарь впущен самой Девой, подлинным символом вечной женственности, в «царство вечно».