сахалин остров или полуостров

Ответ от Каитен Белоснежный[гуру]
Остров. В самом близком месте - 11 километров до материка.
...Жизнь летчика на Сахалине была совсем не похожа на жизнь летчика на материке. Материком, кстати, называлось все то прежнее, что осталось за Татарским проливом, отделяющим Сахалин от прежней жизни. Сахалин сам по себе — это что-то особенное. Сахалин — остров, отделенный от материка всего одиннадцатью километрами воды. Одиннадцать километров — это самое узкое место Татарского пролива, где Сахалин тянет к материку, словно руку слепец, свой мыс Погиби.
Сахалин с самого начала своей истории в короне Российской Империи был всероссийской тюрьмой, куда ссылали на верную смерть от чахотки тех каторжников, которых нельзя было оставлять даже за Байкалом.
И ведь действительно с Сахалина убежать было невозможно: редкому смельчаку удавалось перевалить многокилометровую гряду Сахалинских сопок, будто стоящих на страже покоя материка: даже летом эти сопки были покрыты льдом. И все-таки находились каторжники, коим удавалось таки добраться до западного берега Сахалина, и видели они близкую и такую вожделенную землю материка, по которой можно было уже смело пешком до самой цели, где ждет семья, дом... И бросался в отчаянии беглец в холодные воды Татарского пролива, и выносило бурным течением облаченный в тюремную рвань труп освободившегося, наконец, каторжника, и горько плакали чайки по еще одной загубленной душе, так и не получившей на земле приюта. А потом приезжал на легкой бричке офицер, писал бумаги, и увозили сердешного на ломовой телеге схоронить, чтобы по христианскому обычаю, а то и прикапывали тут же на бережку, навалив валун на могилку или воткнув деревянный крест на безымянный холмик. Сколько их там, на мысу, безымянных... Потому и назвали тот мыс Погиби: погибло там народу много.
В годы советской власти Сахалин преобразился. На смену лачугам каторжников пришли благоустроенные бараки лагерей строгого режима, обнесенные колючей проволокой, уставленные вышками с часовыми со скорострельными автоматами да станковыми пулеметами, с аккуратно размеченными под линейку и выложенными по краям белой галькой дорожками.. .
Побеги были не часты: на западе — гряда сопок шириной под сто километров с царицей — сопкой Ледяная, высотой 2200 метров над уровнем моря, с распадками, в которых сам черт ногу поломает, с медведями; на восток — тундра до самого мыса Терпения, до которого больше сотни километров.
Да и зачем идти-то на восток — все равно ни одной живой души там.
Одни болота. В лагере хоть есть еда, а в тундре — погибнешь. Вот и мотали свой срок зэки мирненько в лагерях, на лесоповале хлеб свой горький зарабатывали, знали, что бежать некуда.
Круг полетов аэродрома Возвращение имел в среднем радиус десять километров. На каждом из четырех разворотов было по лагерю заключенных. Поначалу в гарнизоне было страшновато. Уж дюже отчаянный народ отправляли на Сахалин. А потом успокоились. За все годы моего пребывания там ни разу никто зэка в гарнизоне не видел. Так вот и жили: зэки — за проволокой, летчики — на воле. А место жительства — одно и то же. Возвращением это место назвали в честь возвращения отвоеванных тех земель у японских империалистов-захватчиков в лоно Российской империи, то бишь, — в Советский Союз, мне же думалось иное: никто и никогда не мог бы отсюда вырваться. И сколько ни бегай, — все равно поймают и вернут тебя на место, уготованное тебе твоей судьбиной. Возвращались и летчики.
Ездили по отпускам, летали по командировкам, оббивали пороги разных высоких заведений с тайной мыслью вырваться на материк — и возвращались доматывать свой пятилетний срок: желающих прибыть на их место по замене было не много, а призрачная привилегия — год за полтора — касалась только наземного состава. Летный же состав выслугу имел одинаковую, что на материке, что на Сахалине — год за два. Призрачным был и полуторный оклад, которым манили на Сахалин. Цены были тройные, да и то ...
Источник: