идиоматичность

Ответ от Ёаша Пинкевич[гуру]
Идиоматичность — как отклонение от принципов аддитивности в морфологии В общем смысле идиоматичность определяется как невозможность получения смысла целого из смысла его составных частей по сколько-нибудь регулярным правилам (Мельчук 1960; Апресян 1995). В идиомах наблюдается сдвиг значения, затрагивающий все компоненты. Внутри подобных сочетаний невозможна замена одних слов другими, близкими по значению. Замена и перестановка слов могут помешать узнаванию фразеологического оборота и, следовательно, правильному пониманию его содержания, смысла. В этой связи Н. Д. Арутюнова замечает, что если вместо фразы «Он не бросает слов на ветер» мы скажем «Он не бросает речей своих на вьюгу (бурю, метель, ураган, пургу, шторм) и т.п», а вместо «на птичьих правах» говорили бы о «гусиных правах», вместо «остаться на бобах» — «остаться на горохе», то нас не поняли бы вовсе, либо, догадавшись о нашем коммуникативном намерении, приняли бы за иностранца (Арутюнова 1976). Аналогичной была бы реакция носителя английского языка, если бы вместо фразы rains cats and dogs мы сказали бы it rains geese and swans, или вместо turn geese into swans — turn hens into swans. Таким образом, идиомы используются носителями языка как целостные словесные блоки, соответствующие единому смыслу. Только контекст служит указательным минимумом для выявления их значения. Идиоматичные образования в большинстве своем неоднородны. Среди них выделяются полные идиомы, в которых смысл целого и смысл составных частей вообще не имеют никаких нетривиальных общих компонентов (зарубить себе на носу = хорошо запомнить). Такие образования сравнительно редки. Полные идиомы демонстрируют наиболее очевидный случай отсутствия морфологической членимости. Наиболее распространенными являются частичные идиомы, в которых имеет место прагматически мотивированное семантическое приращение. Часто мотивировку значений можно выявить лишь в результате этимологического анализа. Например, словарь В. И. Даля определяет значение слова баклуша как чурка болванка для изготовления деревянной посуды; бить баклуши в прямом значении значит готовить эти чурки, иди болванки. Дело это считалось легким, несерьезным, почти бездельем, откуда и современное фразеологическое значение: бить баклуши — бездельничать. Частичная идиоматизация весьма характерна для словообразовательной морфологии. В частности, примером частичной идиоматизации можно считать образования с суффиксом -ник типа чайник, молочник, лыжник, речник с общим значением "лицо или объект, имеющий определенное отношение к А (где А — исходное слово) и некоторой плохо предсказуемой семантической добавкой, состоящей в конкретизации данного отношения. Проще говоря, в сознании носителей русского языка чайник как-то связан с чаем, лыжник — с лыжами, молочник и речник соответственно с молоком и рекой (Плунгян 2003). В случае если процесс морфологической идиоматизации становится «неуправляемым» в том смысле, что значение целого практически не выводится из значения составляющих его частей, мы имеем дело уже не с частичной, а с полной идиоматизацией, когда на месте сочетания полноценных морфем возникает комплекс так называемых псевдоморфем или морфоидов (субморфов) (Касевич 1986, Мельчук 1997). Понятие морфоида отражает ситуацию «ущербной членимости», при которой сегментация в плане выражения возможна, а в плане содержания — нет. При этом морфоидом в равной степени может оказаться как бывшая морфема, утратившая свою семантику, так и бывшая часть другой морфемы, в формальном плане от нее обособившаяся, но самостоятельной семантики еще не приобретшая. Утрата морфемой самостоятельного значения и превращение ее в незначащий сегмент -часть новой основы-в этимологических исследованиях имеет специальное название — опрощение. В результате опрощения возникает такое явление как «связанные корни» (Плунгян 2003). Так, слова типа кулик, финик нельзя считать членимыми по той причине, что «похожие» на морфемы единицы, выделяемые в составе этих слов, на самом деле ничего общего с